- Не, он не может быть еще и геем, он же не железный.
- Так ты его знаешь? - Эта весть не доставила Пельменю удовольствия. Откуда?
- Он меня, кроме всего, фотографировал.
- Кроме чего-чего?
- Это мои личные дела. Никто не имеет права в них соваться. И вам, Женя, тем более, не советую.
- Я и не суюсь, просто мне интересно.
- Потому что вы дурно воспитаны и кроме того...
Дверь отворилась, и из-за нее выглянул Джокер. Он глазами показал Татьяне, что она могла бы зайти вовнутрь и выпить с ним чашку-другую кофе, если эту гадость можно так обозначить. Таня ответила, что зайдет, если его не смущают ее сумки. Джокер просигналил, что глупо и пошло заходить в кафе без хозяйственных сумок.
- Этот педродон на тебя пялится.
- Ничего он не пялится, просто нам надо поговорить.
- Ну беги, беги, а то он еще передумает. Он тут со всякими ходит, так они тоже на него вешаются. Прямо как рождественская елка - внизу фенечки, а сверху - телки висят. И петушок на самой маковке.
Но Таня уже бежала к Джокеру, радуясь, что он так удачно ей подвернулся. Тот галантно распахнул перед ней тяжелую дверь, потом взял у нее сумки, чего он, в принципе, мог и не сделать, встань он с другой ноги и проводил ее за столик, где уже стоял коньяк и две дымящихся маленьких чашки.
- Тут кофе еще ничего. Его варит одна моя знакомая, я ее учил у себя на кухне. Хотя это неженское дело... Ну, и как это понимать? - Джокер вибрировал от любопытства. Ему страшно хотелось узнать все и сразу, как это Таня докатилась и кто этот охранник и сколько ему лет и чей он племянник и как он в постели. Но Татьяна вовсе не собиралась ему исповедоваться.
- А в чем дело?
- Ну, что это за юноша резвый, кудрявый, с которым ты мило беседовала? Это любовь, да? Он, кажется, охраняет этот замок. Кстати, ты у него спроси, он не хочет заказать портрет маслом? Я бы взялся за полцены, очень уж рожица забавная. Только вот руки у него - ой-ой, какой ужас. Но руки можно спрятать или даже сочинить другие. Он и не заметит, а характер прорисуется лучше. Ты спроси, обязательно, у меня уже есть рама. Всего-то сорок баксов, это же не деньги. Рама шикарная!
- Это всего лишь один из моих учеников. И дополнительные занятия по ридний мови. Тоже за полцены. Откуда у школьника сорок баксов?
- Сколько же ему, получается, лет? Восемнадцать?
- Семнадцать.
- Ах, семнадцать лет, возраст любви. Помню, я в эти годы уже лечил свой первый триппер. За любовь моей отрады три награды я имею: триппер, грипп и себорею... Боже мой, если бы мне было семнадцать, я бы горы сейчас свернул. А мне вчера сказали, что я старый козел, так проходит мирская слава. Ну скажи, разве мне можно дать мои двадцать девять?