– Расслабься, – преувеличенно громко произнесла она. – Я с ног до головы одета в ужасающее тряпье, как ты прекрасно можешь видеть сам, и к тому же никто, кроме Уэйна, не знает, что я здесь.
Тряпье? Возможно, для королевы. Гилберт сделал большой глоток эля, отметив, что его визави выглядела совсем как дочь благородных родителей, особенно в подобном заведении. Если она останется здесь дольше, ее заметят, а это в сложившихся обстоятельствах невыгодно для них обоих.
– Где он остановился? – хмуро спросил Гилберт.
– Откуда я знаю? – Элинор огляделась. – Ты не закажешь мне шерри?
– Не глупи, в подобных местах не подают шерри.
– А ты перестань нервничать. Я не знала, где еще тебя искать.
– Как где? В театре.
Элинор усмехнулась:
– Это было бы неуместно. – Чтобы заняться чем-то, она начала поправлять рукава платья. – Кроме того, ты же знаешь, я не отважусь путешествовать так далеко на юг.
Гилберт взглянул на нее из-под насупленных бровей. Нет уж, он не позволит Элинор разрушить все его блестящие планы.
– Чего, черт побери, ты хочешь?
Она улыбнулась и наклонилась чуть вперед.
– Побольше денег!
Ему следовало бы догадаться. Именно этого Элинор всегда хотела от него.
– Сколько?
– Сколько ты, жалкий актеришка, можешь дать без того, чтобы не попасть в долговую яму?
– А сколько понадобится тебе, чтобы тебя не выгнали на улицу, дорогая Элинор?
Ее глаза сделались жесткими, но она не стала отвечать колкостью на колкость.
– Две тысячи меня бы, пожалуй, устроили...
– Иди к черту! – буркнул Гилберт, допивая остатки эля.
Элинор взглянула на него с кривой улыбкой и подняла руку, так что ее мизинец оказался в дюйме от его носа.
– Знаешь, на чем я могу тебя поймать? – она ледяным тоном.
Гилберту очень хотелось перегнуться через стол и свернуть ее тонкую шейку, но вместо этого он любезно улыбнулся:
– Тебе известно, что Стивен возвращается домой?
Все поведение Элинор тут же изменилось, когда до нее дошел смысл сказанного; казалось, на нее обрушился ледяной душ. С трудом удержавшись, чтобы не рассмеяться, Гилберт терпеливо ждал, пока она осмыслит услышанную новость до конца.
– Когда? – прошептала Элинор, и в ее глазах отразилась тревога, которую он различил даже в темном углу таверны.
Актер торжествовал.
– Скоро, – спокойно произнес он. – Судя потому, что я слышал, твой брат очень скучает по тебе.
Неожиданно атмосфера вокруг них изменилась – Элинор успокоилась, выпрямилась, вызывающе вздернула подбородок, а щеки ее вспыхнули от негодования.
– В этом нет ничего хорошего. Какие еще планы изобретают великий Гилберт Монтегю и злобный Стивен Честер?