– Полагаю, мы всегда были относительно честны друг с другом, – пробормотала она. У нее вдруг пересохло во рту, так как разговор становился все более личным.
Его губы дрогнули.
– Вот именно, относительно честны. Но не полностью, моя дорогая, и вы правдиво признали это.
Его слова вызвали у нее раздражение и одновременно согрели. «Моя дорогая...»
Вивьен слегка вздернула подбородок. Неожиданно она заметила, какая вокруг стоит тишина: ни дождя, ни ветра, ни насекомых, жужжащих вокруг лампы. Из дома также не доносилось ни звука.
Наконец она прошептала:
– Я уже говорила, что не могу сказать вам всего. Это правда. Необходимо, чтобы я...
Он приложил кончики пальцев к ее губам.
– Дайте мне возможность помочь вам.
Впервые в жизни Вивьен подумала, что готова уступить простому требованию правды, высказанному так страстно, так выразительно и как раз в тот момент, когда она почувствовала, что никто в мире не в состоянии понять ее.
Закрыв глаза, она поцеловала кончики его пальцев на своих губах.
Его дыхание участилось.
– Вивьен...
– Мне нужна ваша близость, Уилл, – шепотом призналась она. – Любите меня, и я скажу вам все. Пожалуйста.
Долгие, мучительные мгновения она ждала его ответа, задаваясь вопросом, о чем он думал в этот момент и какова истинная причина его позднего прихода.
Наконец герцог отозвался:
– Вы прекрасно знаете, как я жажду вас.
Краска бросилась в лицо Вивьен, ноги стали ватными. Она еле заметно кивнула.
– Но вы также знаете, что, как только я овладею вами, все закончится, – продолжил он хриплым голосом. – А я не готов к такому концу.
Конец. Ей это не приходило в голову. Если герцог доведет до конца их «общение», он будет вынужден выполнить уговор. И Вивьен ни на минуту не сомневалась, что он так и поступит.
Вдруг она поняла.
– Так именно поэтому вы не овладели мной вчера?
Она ожидала от него чего угодно, только не сдавленного смеха.
Разомкнув ресницы, она взглянула на герцога при свете фонаря. Красивое лицо, густые темные волосы, резкие мужские черты. Но чем же вызван его непредсказуемый смех?
– Не вижу ничего смешного во всем этом, – резко произнесла она.
Он склонился к ней.
– Я не овладел вами, потому что вы слишком сильно возбуждаете меня, миссис Раэль-Ламонт, и к тому времени, когда вы попросили об этом, было уже слишком поздно.
Его объяснение на секунду-другую озадачило ее, а когда до нее дошло значение сказанного, ею овладело смущение; поначалу она не могла поверить, что он мог сказать такое, столь... личное. Вивьен продолжала не отрываясь смотреть на герцога; ее тело заполнила теплая волна, но она боялась показать ему, что поняла значение его слов. Больше всего ее поразило, что герцог сказал об этом без малейшего стеснения.