Он взглянул на нее из-за ширмы и вышел, застегивая жилет. Он был удивлен, отметив подобную практичность при столь недавней потере.
– Естественно, вы расстроены.
– Я знаю, но все же нужно что-то предпринимать, что-то решать.
– Решать? – переспросил он.
Мюйрин на мгновение опустила взгляд, наливая кофе. Глубоко вздохнув, она ответила:
– Две недели назад я вышла за Августина и думала, что у меня вся жизнь впереди. Теперь, спустя всего лишь полмесяца, передо мной только хаос. Я действительно не знаю, что делать.
Он не спускал с нее глаз, пока садился напротив.
– Делать с чем?
– Для начала с моей жизнью. Я молода, неопытна, гораздо более невежественна, чем должна быть, и я еще даже не думала о Барнакилле. Я никого не знаю в Ирландии, кроме вас. Одна моя половина думает, что я должна вернуться домой в Финтри к родителям. Назад к надежности, которую, я знаю, там обрету. Но другая половина слишком горда, чтобы позволить мне вернуться. Там я буду изнежена, оберегаема и никогда не смогу, знаете ли…
– Продолжайте. Не сможете что? – подтолкнул он.
– Получить шанс на настоящую жизнь, – быстро закончила она.
Локлейн внимательно посмотрел на нее.
– Еще слишком рано, Мюйрин. Вы только что овдовели. Неужели вы должны сейчас принимать какие-то решения?
Ее слова прозвучали слишком убедительно, чтобы быть правдой. Ему следует быть осмотрительным.
– Надеюсь, да. Я думаю, что легче вернуться отсюда в Шотландию, чем отправиться в далекую Барнакиллу только для того, чтобы все узнали, какую ошибку я совершила. Но мне понадобится ваша помощь, Локлейн. Вы должны рассказать мне, что представляет из себя Барнакилла. И нужно, чтобы вы помогли мне организовать похороны. Я знаю, что все это регистрируется, но если удастся сделать все тихо, так, чтобы мои родители ни о чем не узнали до похорон и мы им сами бы написали, я была бы вам очень признательна.
Локлейн нахмурился.
– А разве ваша семья, люди, которых вы любите, не должны быть рядом с вами в такой момент?
– Нет! – отрезала она и зарделась. Она опустила вилку и принялась нервно сворачивать и разворачивать салфетку.
Он видел ее смятение и слезинки, блеснувшие в глазах. Он пододвинул стул поближе и мягко сжал ее руку, покоившуюся на колене.
– Я все пытаюсь понять, но вы не доверяете мне. Расскажите мне, что с вами происходит. Почему вы не хотите, чтобы ваша семья была здесь, с вами?
– Потому что я не вынесу их жалости, их доброты. Я не заслуживаю этого, да и не хочу. Это убьет меня. Я их люблю, но дело не в этом. Дело в том, что, понимаете ли, мне двадцать один год. Я больше не ребенок. Правда, я никогда еще не организовывала похороны, но если вы мне поможете, думаю, мы сможем пройти через это.