Но вот наконец Джуно нашла в себе силы оторваться от миски и проковыляла к огню. Она развалилась у ног хозяйки, подставив теплу набитый до отказа животик и весело болтая в воздухе лапами.
Руфус забрал у Порции тарелку и снял с огня котелок.
— Выпей это, пока горячее, и я уложу тебя в постель. — Он наполнил кружку ароматной обжигающей жидкостью, и Порция сжала кружку в ладонях, с наслаждением вдыхая терпкий запах.
— А где мальчики? — Тишина за занавеской в углу комнаты даже немного пугала Порцию. — Надеюсь, они не бродят где-то в снегу среди ночи?
— Нет, конечно же, нет. Я не выпускаю их наружу в такую метель. — Руфуса явно покоробило при одной мысли об этом. Он набирал на противень угли, чтобы согреть спальню. — Этой ночью они спят у Уилла.
— И часто это случается?
— Довольно часто… — Руфус неопределенно пожал плечами, — по крайней мере в тех случаях, когда сон настигает их у Уилла. — И он понес противень наверх.
Порция машинально допила содержимое кружки. Подобные методы воспитания по-прежнему казались ей возмутительными, но кто она такая, чтобы спорить? Можно подумать, ей самой во время бесконечных скитаний приходилось много заботиться о режиме дня! Но ведь это не значит, что поведение Джека можно считать за образец родительской любви.
Когда же вернулся Руфус, чтобы отнести ее в постель, Порцию охватила приятная истома. Уютно устроившись у Руфуса на руках, Порция медленно погладила его по щеке.
— Даже и думать не смей, — заявил Декатур, придерживая ее на колене и откидывая одеяло.
— Я вовсе не так сильно устала, — с надеждой возразила Порция.
— Поверь мне, что именно так, — отрезал он, решительно вынимая Порцию из халата и укладывая в кровать. Благодаря жаровне с углями постель обволакивала благословенным теплом и уютом.
Джуно обиженно захныкала у подножия лестницы. Для такой малышки с коротенькими лапками высокие деревянные ступеньки служили непреодолимым препятствием.
— Собака может спать на полу у очага, — твердо сказал Руфус — он понял, что Порция собирается просить за щенка. Под грудой наваленных сверху одеял она казалась особенно маленькой и хрупкой. Но при этом Руфус отлично знал, какая энергия таится в этом теле — по крайней мере тогда, когда ей не приходится по двенадцать часов кряду таскаться по горам сквозь пургу ради спасения его собственной шкуры.
— Мне надо поговорить с Джорджем насчет ночных пикетов. Ты сможешь ненадолго остаться одна?
— М-м-м. — Порция широко зевнула, чувствуя, как неумолимо подступает дремота. — А может, Джуно поспит со мной?
— Нет. Она слишком грязная и наверняка блохастая, — отрезал Руфус. — Ей и так будет хорошо у огня. А теперь спи и не пытайся спорить. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и оторвался далеко не сразу. Оказывается, Руфус успел забыть, какой восхитительный вкус у ее губ. Какие они мягкие, горячие и чуткие.