— Что это мы поделываем здесь, мисс Уорт?
— Удираем во всю прыть, — фыркнула Порция. — А что еще, по-твоему?
— Да, я тоже пришел к подобному выводу, — подтвердил он с предательски-безмятежной улыбкой. — И снова мне приходится утверждать, что побеги вам удаются не очень успешно.
Сложив на коленях руки, Порция сидела не шелохнувшись, чувствуя, как разгоряченное тяжким трудом тело остывает под суровым дыханием ночи. Черт побери, она уже озябла не на шутку, а этот изверг все еще стоит как истукан и любуется ею с людоедской улыбкой, не скрывая своего злорадства! Впрочем, наравне с уколами ледяных игл Порция ощущала и исходившие от него волны ярости. Он ведь предупреждал о своем крутом нраве… и она сама не раз видела, как этот нрав готов был прорваться наружу. А вот теперь он решил вволю над ней поиздеваться. Вон как сверкают его голубые глазищи — безжалостные, холодные, холоднее льда у него под ногами!
— Что ты собираешься сделать? — не выдержала Порция.
— Сделать? — Рыжая бровь надменно поползла вверх. — А как по-вашему, мисс Уорт, что мне следовало бы сейчас предпринять?
Порция упрямо сжала губы.
— Что угодно, только поскорее, — буркнула она себе под нос, почему-то жалея, что ей приходится препираться с Руфусом сидя. Может быть, стоя она почувствует себя увереннее?
— Эти сани принадлежат Бертраму. И когда утром он соберется в дальнейший путь, то пожелает получить свое имущество в целости и сохранности. Так что тебе лучше поспешить.
— Поспешить?! — До Порции не сразу дошел весь ужас того, что подразумевалось под небрежными словами.
— Тащите их обратно, мисс Уорт, — сурово кивнул Руфус. — У нас, в деревне Декатур, воров терпеть не могут.
— Но деревня вверх по реке!
— Да, похоже, что так. — И он отступил на шаг от саней.
— А я проедусь верхом вдоль берега… просто на случай, если тебя снова посетят бредовые идеи. — Белые зубы ярко сверкнули в густой бороде, однако вряд ли эту улыбку можно было назвать дружеской.
Порция тупо уставилась на свои бедные руки. Тонкие перчатки протерлись до дыр, на ладонях вспухали волдыри. Стиснув зубы, пленница встала, взяла в руки шест и оттолкнулась. Сани сдвинулись едва ли на фут. Как будто кто-то исцарапал полозья или обмотал их тряпкой. Порция закусила губу и снова налегла на шест.
Руфус, стоя на берегу, вволю налюбовался этой картиной, прежде чем снова сесть на Аякса и заставить его медленно шагать по берегу, держась вровень с санями. Мало-помалу снедавший его гнев иссяк. Еще до своего отчаянного побега пленница валилась с ног от усталости — наверное, то, что ей приходится проделывать сейчас, хуже самой изощренной пытки. И в который уже раз Декатур не смог подавить восхищения ее несгибаемым духом. Помнится, он сам утверждал в замке Грэнвилл, что между ними много общего. Это воспоминание окончательно усмирило гнев. Совершенно верно, попади Руфус в сходную ситуацию, он бы повел себя точно так же.