Бобдил украдкой взглянул на человека, неподвижно сидящего перед ним. Отец, как и обычно в эти дни, выглядел необычайно серьезным. Бобдил ненавидел это время дня. Для него всегда было большим облегчением, когда калиф уезжал из Альгамбры по делам и не участвовал, таким образом, в его занятиях. Бобдил плохо учился, даже, когда старался и знал, что это не нравится отцу. Вот мать, та его понимала. Она всегда говорила ему, чтобы он не волновался по поводу вещей, которые плохо ему даются, потому что, когда он станет взрослым и будет калифом, то всегда найдутся люди, которые выполнят за него то, что ему не хочется или то, что он не умеет делать. И что она всегда будет рядом и будет следить за тем, чтобы все шло так, как оно и должно идти. Когда Бобдил жил с матерью и другими детьми, все было прекрасно. Дети всегда делали то, что он им велел, потому что он был старшим сыном калифа, а учителя никогда не заставляли его заниматься тем, что ему не нравилось.
А если им хотелось вместо учебы поиграть в конюшнях или в садах, то Бобдилу было достаточно попросить об этом мать. Теперь же весь его день был расписан по минутам. Вокруг него были только мужчины и он скучал по благоуханию, мягкости гарема и по матери, которая потчевала его фаршированными финиками, миндалем и апельсинами.
К его глазам внезапно прилили слезы и он всхлипнул. Если он заплачет, то отец рассердится и скажет, что он уже не маленький. Мать — та всегда вытирала ему слезы и целовала его. Слеза поползла по носу. Бобдил поспешно вытер ее, в тревоге взглянув на отца.
Абул видел слезу, но гораздо больше его смутил встревоженный взгляд сына. Не было причин, по которым мальчик должен был бы бояться его, но, по-видимому, он все-таки его боялся. Хотя Абул и старался обуздать свое нетерпение в тех случаях, когда мальчик проявлял удивительную тупость и жаловался на то, что не все получается так, как он хочет, но не всегда преуспевал в этом. И все же он не сделал ничего такого, что могло бы вызвать у мальчика страх, за исключением того, что отобрал его у матери.
Само по себе это было совершенно нормально и не должно было бы вызвать трудности. Мальчик вырос и не мог больше жить в гареме; он должен был научиться жить жизнью мужчин. Но Абул знал о существовании особо прочных связей между Айкой и ее сыном. Это беспокоило его, но он знал, что не сделал никаких попыток ослабить эти связи, пока не стало уже слишком поздно. Поначалу он думал, что когда придет время, он сможет исправить промахи в воспитании Бобдила, но все оказалось не так-то просто. Материнское влияние на мальчика не уменьшилось, несмотря на то, что Абул ограничил время, которое они могли проводить вместе. Бобдил сумел разглядеть в этом только недоброту, в то время как ограничения эти были вызваны глубокой озабоченностью отца о том, чтобы приготовить сына к жизни в том мире, который его ожидал.