– И за этими снежными стенами ниже минус сорока пяти, – улыбнулась Саманта, отведя упавшую ему на глаза непокорную прядь. – По-моему, вы сошли с ума, Джоул Гилкрист.
– Да, я обезумел от жажды. Хочу, чтобы огонь твоей любви растопил весь снег вокруг нас. – Он наклонил голову, и Саманта его поцеловала. Никогда еще она так не хотела вкусить сочный плод их драгоценной любви, даже если им не суждено дожить до рассвета.
Она ласкали друг друга с таким неистовством, словно это была их последняя ночь. То взмывали в порыве страсти в заоблачные выси, то возвращались на грешную землю, но в следующее мгновение снова парили в лазоревых облаках, и казалось, не будет конца этому блаженству. Завтра с восходом солнца они двинутся в путь. Но сегодня у них впереди ночь волшебства.
– Джоул, как быть? Я не хочу причинять Кевину боль.
– Мы должны сказать ему правду. Давно надо было это сделать.
После гонок, едва не закончившихся катастрофой, прошло несколько недель. Саманта надеялась, что Кевин, наконец, все поймет и примирится с реальностью.
На следующее утро после бурана, когда они с Джоулом возвращались на Шестнадцатый верхний, он бежал по берегу с неподдельной тревогой в глазах. Саманта пыталась успокоить его, пока Джоул, грациозно раскланиваясь, отвечал на шутки друзей.
В последующие несколько дней Кевин буквально не отходил от нее, настаивая, чтобы она больше отдыхала. Джоул никак не мог заставить его вернуться к работе.
Кевин то и дело норовил поцеловать Саманту, прикоснуться к ней. Саманте стоило немалых усилий держать его на расстоянии, при этом оставаясь вежливой. Но то, что случилось час назад, побудило Саманту обратиться к Джоулу.
Отправившись в пристройку и наклонившись к мешку с мукой, Саманта вдруг ощутила, что кто-то заключил ее в объятия.
– Отпустите меня! – испуганно вскрикнула Саманта, увидев Кевина, и уже более спокойно добавила: – Мне нужно испечь хлеб на завтра.
Кевин еще крепче прижал ее к себе.
– Черт возьми, мне нет никакого дела до хлеба! Я хочу вас, Саманта.
– Я не могу…
Услышав сочувственные нотки в ее голосе, Кевин пришел в бешенство. Она жалеет его!
– Вы ведь никогда не полюбите меня? – зарычал он с перекошенным от ярости ртом.
– Кевин, я не умею притворяться. – Саманта положила ладони на его руки. – Неужели вы хотите, чтобы я вам лгала?
– Не лгала, а легла[6]! – резко сказал он. Когда она покраснела, Кевин мрачно засмеялся. – Вы все такая же маленькая девочка, как год назад, когда приехали в Доусон. Но, дорогая, мое долготерпение на исходе. Я тяжким трудом освоил чтение и письмо – в угоду вам. Пытался ухаживать за вами, говорил красивые слова и клялся жениться на вас, если именно это вам нужно. Но, Саманта, – процедил он сквозь зубы, встряхнув ее, – я не намерен больше ждать.