– Однажды я уже потрепал Лейтенанта, с меня хватит. Одно время я водил дружбу с мадам Ландерно; надо признаться, очень красивая женщина! Я не удивлюсь, если месье барон захочет встретиться с вами в суде, так что рекомендую вам быстренько распродать свое барахло и отправиться в дальние края, навстречу весне. А я сейчас пойду позавтракаю с моим хромцом в отдельном кабинете, в обществе великосветских дам. Мне необходимо проветриться: я весь пропитался вашими запахами. О, этот аромат простолюдинов! Что ж, позвольте откланяться. И просьба, встретив меня на улице, не здороваться со мной.
Растерянные и подавленные убийцы остались одни. Лейтенант первым вскочил на ноги. Он расправил плечи и крикнул:
– Злодеи!
Будильник и Тридцать Третий толкнули друг друга, чтобы немного прийти в себя.
– За работу! – скомандовал Куатье. – Бадуа может вернуться. Быстро все заделываем – и ходу!
В корыте Котри был готов гипс, Куатье и Ландерно вставили на место панель.
Они трудились вовсю, когда дверь открылась, и на пороге появились двое, высокий и низенький.
– Минутку, ангелочки! – проговорил высокий, лицо которого почти полностью скрывала фетровая шляпа. – Наступает день!
На троицу было жалко смотреть.
– Тулонец! – в ужасе вскричали негодяи.
– Добрый вечер, детки, добрый вечер, – сказал в свою очередь низенький.
– Отец! – прошептали дрожащие бандиты.
Они прекрасно сознавали, что совершили предательство, и понимали, что пощады не будет. Лекок усмехнулся.
– Не бойтесь, – произнес он, – просто предстоит срочная работа. Раз у нас здесь есть пустой шкаф, не пора ли кое-что туда положить, прежде чем закрыть дверцы? Неправда ли, полковник?
XXVI
ПОСЛЕДНЯЯ СЦЕНА ПОСЛЕДНЕЙ КАРТИНЫ
Покинув Иерусалимскую улицу, экипаж Поля Лабра покатил по набережной в направлении Сен-Оноре, где находился особняк генерала, графа де Шанма.
Несколько недель назад генерал получил разрешение поселиться в Париже. Что же касается самого Поля, за его арестом последовало немедленное освобождение. Интрига, опутавшая его по рукам и ногам, развалилась сама собой, так как человек, подготовивший ловушку, сам в нее угодил. Попав в тюрьму, сын несчастного Людовика больше ничего не мог предпринять, а его бывшие сообщники мечтали теперь добить его.
Около десяти часов вечера слуга генерала доложил хозяину о приходе Поля; барона тут же проводили в гостиную.
– Как вы бледны, друг мой! – воскликнул месье де Шанма, протягивая юноше руку.
– Месье граф, – ответил Поль, – я пришел проститься с вами. Сегодня я исполнил последний долг, который удерживал меня в Париже, и завтра уезжаю.