— Не тревожьтесь, леди Элинор, — сказал рыцарь. — Никто не побеспокоит вас ночью, а утром мы тронемся в путь.
Элинор присела в глубоком реверансе:
— Благодарю вас, сэр. Я хотела бы как можно скорее присоединиться к моим спутникам.
Они расстались, и Элинор последовала за горничной в хижину. Мэб приготовила для госпожи постель, расстелив ее плащ на куче папоротника, а сама легла в противоположном углу.
Элинор прочитала благодарственную молитву. У нее слипались глаза от усталости и от выпитого эля. Из угла, где расположилась Мэб, доносились приглушенные всхлипывания.
Закрыв глаза, Элинор представила себе своего спасителя, но его образ был вытеснен жуткими сценами насилия. Отчаянные крики Дайкона все еще звучали у нее в ушах. Невыносимое чувство вины охватило Элинор, и вскоре ее рыдания и всхлипывания Мэб слились в один горестный дуэт. Прошло много времени, прежде чем горничная и ее госпожа забылись тревожным сном.
Элинор разбудил птичий гомон и низкий рокот мужских голосов. С содроганием вспомнив о пережитых ужасах, она окинула взглядом убогую хижину. На земляном полу валялось скомканное одеяло Мэб, но самой девушки не было.
Через разбитую дверь можно было видеть рыцарей, их слуг и оруженосцев, деловито сновавших по лагерю. От восхитительного аромата жареного мяса у Элинор потекли слюнки, а желудок откликнулся голодным урчанием.
Мэб принесла воду для умывания и дымящееся блюдо с тушеным кроликом. Лицо девушки было покрыто синяками и ссадинами. Она поздоровалась с Элинор и принялась прислуживать ей с тем же усердием, с каким прислуживала леди Бланш.
Умывшись и спрятав под чепец аккуратно заплетенные косы, Элинор выбралась из хижины.
— Надеюсь, вам уже лучше, миледи? — любезно обратился к ней один из рыцарей.
— Да, сэр, благодарю вас, — отозвалась Элинор. Все головы повернулись к ней.
— Доброе утро, леди Элинор. Погрейтесь у огня. Сегодня прохладно.
Сердце Элинор замерло. Этот звучный голос она бы узнала из тысячи.
Джордан предложил ей руку и подвел к костру. Мужчины подвинулись, усадив девушку на бархатную подушку, прикрыли ее колени теплым одеялом и подали кружку подогретого эля.
Джордан, опустившись рядом на корточки, поддерживал огонь. При свете дня он ничуть не напоминал чужестранца. И хотя лицо его было смуглым от загара, видневшаяся в вырезе рубахи кожа оставалась светлой. Несмотря на молодость, он был вполне зрелым мужчиной. В отличие от многих рыцарей, бривших затылки, Джордан носил длинные волосы. Элинор невольно представила себе, как запускает пальцы в его густые завитки, и губы ее тронула улыбка.