Неясный шум вывел ее из забытья. В каюте кто-то был, но темная фигура стояла в тени, за пределами кружка света, отбрасываемого фонарем. Элинор подскочила на койке, придумывая, чем объяснить тот факт, что она находится в капитанской постели. Внезапно фонарь погас, и каюта погрузилась во тьму. Элинор издала испуганный возглас.
— Не бойся, дорогая, со мной ты в безопасности. Сердце Элинор на секунду остановилось — так потрясло ее появление Джордана.
— Это ты!
— Да, я.
— Но капитан…
— Наслаждается картами и вином и обещал нас не беспокоить.
— Что?
Он хмыкнул.
— Только не поднимай шум, тогда я зажгу фонарь. По крайней мере мы будем видеть друг друга.
— Не смей прикасаться ко мне!
— Ради Бога, Элинор, тебе не кажется, что после того, что между нами было, подобные заявления неуместны?
— Если ты коснешься меня, я…
— Закричишь? И сестра Мэри, а также сестры Марта и Агата примчатся к тебе на помощь? Боюсь, тебе будет трудно объяснить им, что ты делаешь в постели капитана и почему я стою перед тобой в одной рубахе.
Яркий свет залил каюту, и Элинор воочию убедилась, что на Джордане ничего нет, кроме рейтуз и белой рубашки. Тонкая ткань так и льнула к его широким плечам.
Элинор судорожно сглотнула и сжала кулаки.
— Почему ты здесь… в таком виде?
— Потому что я обожаю тебя, Элинор, и собираюсь это доказать. Без кольчуги нам будет гораздо удобнее.
— Не смей надо мной смеяться!
— Смеяться? Но я хочу любить тебя, дорогая, со всей страстью, на какую только способен.
— Не смей прикасаться ко мне! — зашипела Элинор, как разъяренная кошка, когда он шагнул к постели. Стоя на коленях, она с трудом сохраняла равновесие, когда судно заваливалось набок.
— Опять «не смей». Ты что, других слов не знаешь?
Он стоял так близко, что достаточно было протянуть руки, чтобы она оказалась в его объятиях. Рейтузы плотно обтягивали его мускулистые бедра, и Элинор пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд.
— Я не буду заниматься с тобой любовью.
— Будешь!
— Нет! — Элинор занесла руку для удара, но Джордан, посмеиваясь, перехватил ее запястье.
— Перестань, любовь моя. Мы напрасно теряем время.
С этими словами он бросил ее на постель, прижав к мягкой перине. Элинор яростно уперлась ладонями в его грудь, но оттолкнуть его было ничуть не легче, чем сдвинуть с места гранитную глыбу.
— Вот так-то лучше, — шепнул Джордан, когда она наконец перестала сопротивляться.
Его горячие губы прильнули к ее губам, и она, задрожав, выгнулась, стремясь полнее ощутить жар его мускулов.
— Боже, Джордан, наверное, мне это снится.
— Я тоже словно во сне, любовь моя. Скажи, что простила меня.