– Ты не сможешь примириться со мной, пока не помиришься с матерью. Она это заслужила.
Дин поковырял уступ ступеньки грязным носком кроссовки.
– Это не так легко.
– Гораздо легче, чем хранить в душе столько боли.
Дин отвернулся и зашагал к грузовику.
Он оставил грязные кроссовки и носки на крыльце. Как обычно, никто не догадался закрыть входную дверь. В доме было прохладно и тихо. Его обувь лежала в корзине. Бейсболки висели на вешалке. Рядом с медным подносом, куда он бросал ключи и мелочь, стоял снимок восьмилетнего Дина. Костлявая, тощая грудь, узловатые колени, выпиравшие из-под краев шортов, футбольный шлем, казавшийся огромным на детской головке. Его сфотографировала Эйприл, когда они летом жили в Венис-Бич. Детские фотографии расставлены по всему дому. Многих он вообще не помнил.
Прошлой ночью Райли пыталась потащить его в столовую посмотреть фрески, но он хотел впервые увидеть их вместе с Блу и поэтому отказался.
Вот и теперь не заглянул в столовую, а побрел в гостиную. Глубокие кресла прекрасно вмещали его длинную фигуру, а телевизор был поставлен таким образом, что свет ламп не отражался в экране. На деревянном журнальном столике лежал толстый лист стекла, на который можно без опаски ставить стаканы. В ящичках было все, что могло ему понадобиться: книги, пульты дистанционного управления, щипчики для ногтей.
Ни у одной кровати наверху не было изножья, а стойки для раковин в ванных были выше обычного. Душевые кабинки были просторными, а на сверхдлинных вешалках для полотенец висели широкие банные простыни, которые предпочитал Дин. Эйприл предусмотрела все.
Эхо ее пьяных рыданий зазвенело в ушах:
«Не сердись на меня, малыш. Я исправлюсь. Обещаю. Скажи, что любишь меня. Если скажешь, что любишь меня, даю слово, что не буду больше пить».
Женщина, пытавшаяся удушить его своей извращенной, сумасбродной любовью, никогда не смогла бы создать оазис, ставший его домом.
Сегодняшний день его сломил. Нужно время, чтобы примириться с лавиной обрушившихся на него чувств... да только у него уже были годы и годы. И что хорошего это дало?
Сквозь стеклянные двери он увидел поднимавшуюся на крытое крыльцо Эйприл. Дин с Джеком построили это крыльцо, но замысел с самого начала принадлежал Эйприл: высокий потолок, окна-арки, сланцевый пол, остававшийся прохладным даже в самые жаркие дни.
Она прижала ладони к пояснице, стараясь прийти в себя после пробежки. Кожа блестела от пота. На ней были черные шорты и ярко-голубой топ с открытой спиной. Волосы скручены в конский хвост, куда более стильный, чем обычное кособокое сооружение на затылке Блу.