Предпринятое путешествие из Велли-Фордж было далеко от завершения, однако он решил переночевать здесь, недоумевая, что заставило его выбрать такой маршрут к пункту своего назначения. Капитан не собирался ехать через эти места и тем не менее оказался здесь. Из-под низко опущенных полей шляпы Трейгер смотрел на заросшее щетиной лицо человека, сидевшего напротив него.
– Говорю вам, это правда, – заявил хозяин гостиницы Брейден и решительно кивнул в подтверждение своих слов. – Я и сам как-то ночью видел привидение. Дело было аккурат в полнолуние. Ветер, помнится, завывал, как душа грешника в аду. Тут, значит, оно и показалось на дальнем холме. То появится, то исчезнет. Да и не один я здесь его видел. Как стемнеет, так нечистая сила и выбирается из всех щелей, чтобы побродить по окрестностям, пугая честных христиан.
Трейгер молчал, но хозяин гостиницы все-таки поймал его недоверчивый взгляд.
– Видно, Митчел Уоррен вернулся с того света, чтобы охранять свое имущество от мятежников. Возле дома живой души не сыщешь, особенно теперь, когда там обосновалась его мать. Старуха с норовом и держится особняком. Уорренам здорово досталось, и не мудрено, что вдова на весь свет в обиде. Бедолагу, что к ней сунулся, отходила тростью да еще спустила своего волкодава. – Брейден печально покачал головой. – Слышал я, будто генерал Хау простил дочку Уоррена, только здесь о ней ни слуху ни духу. Я вот что скажу, померла бедная, как и ее папаша. Это ж надо! А старуха всех пережила. Ходят слухи, что вдова – ведьма и, как заскучает, вызывает духов, потому богобоязненные горожане туда ни ногой. Никто ее лица не видел, вот некоторые и говорят, что под вуалью ничего нет, а сама она тоже привидение.
Трейгер поперхнулся элем. Ну нет! Лицо есть и совсем не похоже на бледный лик привидения. Сирена спрятала ото всех свою изысканную красоту и наверняка ожесточилась. Впрочем, не ему судить – он и сам стал довольно раздражительным.
Трейгер поднялся из-за стола и кивнул хозяину.
– Спасибо за выпивку. – И исчез во мраке ночи.
Сирена отложила недописанное письмо и перечитала записку генерала Хау, который желал ей всяческих благ и приносил извинения за все, что случилось по вине Брендона и Оливии. Он также заверял, что подписал документы, снимавшие обвинения с дочери Митчела, восстановив тем самым доброе имя Уорренов.
Сирена огорченно вздохнула. Какая жалость, что приходится обманывать генерала! Мятежница прониклась симпатией к Уильяму Хау, невзирая на тот факт, что он мог подавить сопротивление мятежников, если бы действовал более последовательно. Ведь всякий раз, разгромив повстанцев, генерал ослаблял хватку, давая им возможность перегруппировать свои силы. Сирена была признательна ему за этот недостаток, благодаря которому патриоты получали драгоценную передышку.