— Где же, Николай Федорович, людей для такого вояжа сыскать?
— В том-то и суть, что наши офицеры и матросы дальше финских шхер не плавают. Вона в аглицком, да також голландском флоте каждый год немало кораблей отправляются в Ост-Индию, дабы практику давать офицерам и матросам. Где же им учиться, как не в вояжах дальних? Кроме протчего, пора нам, россиянам, и кругом света плавать...
Свои соображения Головин решил наконец-то высказать на заседании Адмиралтейств-коллегии, куда он спешил сумрачным мартовским днем.
В прошлом, 1731 году, капитан-командор Беринг, вернувшись с Камчатки, предложил снарядить новый вояж, к берегам Америки. Как и прежде, он полагал следовать на Камчатку сухопутьем через всю Сибирь, построить там суда и плыть затем на них в Америку.
Адмиралтейств-коллегия рвение командора поддержала, но Головин имел свое мнение — отправить экспедицию к берегам Великого океана не сухим путем, а по-иному — из Кронштадта на кораблях, морем.
На заседание коллегии Остерман впервые пригласил нового советника, недавно произведенного в контр-адмиралы Мишукова. А перед этим Захарий совершил своеобразный «коордонат» по службе — резко повернул в сторону.
Из Астрахани он отправился в свою деревню и загулял там на пятнадцать месяцев. На указы из Петербурга не откликался, после чего объявился в Адмиралтейств-коллегии, пытаясь оправдать отсутствие нездоровьем.
Видимо, благодушное настроение Остермана, упоенного возвышением, и прежняя симпатия отвели угрозу. Но флагманы поступили так, как положено.
«За своевольную 15-месячную неявку на службу и за ослушание указов коллегии, постановлено: „Время, проведенное им в отсутствии, вычесть из службы и жалованье ему за оное не давать...“
Сейчас Мишуков приподымался на цыпочках, робко выглядывал из-за широкой спины контр-адмирала Дмитриева-Мамонтова, прислушиваясь к словам Наума Сенявина. За четыре года он отстал от жизни флота, и все происходящее было для него неведомо.
— Сухой путь нынче на Камчатку долог, — страстно убеждал Сенявин контр-адмирала Петра Бредаля, — два лета надобно, не менее, чтобы с обозом туда добраться.
Их окружили, прислушиваясь, члены коллегии, а Головин продолжал:
— Присовокупите сюда годика два на постройку судов, — он загнул пальцы, — да на обратный путь в Петербург. Накладно получается.
— Что же ты замыслил, Николай Федорович, — лукаво спросил Сенявин: он-то знал и раньше мнение Головина, — неужто есть другая дорога, покороче?
— Тебе-то ведомо, Наум Акимович, что морской вояж и проворней и выгодней намного, нежели сухопутьем, — ответил ему Головин, а адмирал Гордон, вторя ему, добавил: