— Он лежал за расшатанным камнем, — прошептал Флинн, как в трансе. — У основания бортика фонтана.
В комнате воцарилась тишина.
— А что это была за птица? — спросил Флинн. — Черная птица? Это был птенец, верно?
— Да.
Флинн зажмурился и вспомнил, как в тот день, когда он ехал в Мерстан с Ниной, их машину сопровождала черная птица.
— Нам о многом нужно поговорить, — наконец произнес герцог. — Но на сегодня, по-моему, хватит. Отложим разговоры до завтра.
Флинн медленно поднял на него глаза. В груди у него стало тесно от избытка чувств. И он как бы со стороны подумал: что должен ощущать человек, неожиданно нашедший своего сына? Или герцог так же не способен на родительские чувства, как и Нейл Патрик?
Однако герцога выдавали напряженно сжатые губы и прищуренные глаза, подозрительно блестевшие от влаги.
— А сегодня, — сказал он, подтверждая каждое слово тяжелым ударом трости, — сегодня мы устроим праздник.
На следующее утро Флинн проснулся с несомненными признаками тяжелейшего похмелья. Во рту пересохло, голова раскалывалась от боли, а воспаленные глаза никак не желали открываться. Но хуже всего было гнетущее ощущение того, что ему здесь не место. Как это ни странно, но такое чувство возникло у него только сейчас, хотя он уже вторую неделю находился в этом времени и в этой стране.
Увы, причина была слишком очевидна. До сих пор он считал себя временным гостем в этом забавном прошлом, тогда как теперь оказалось, что он всего лишь вернулся домой, в свой собственный мир. Жизнь в двадцатом веке была не более чем ошибкой, досадной прихотью судьбы.
Но с другой стороны, его не могло не радовать то, что он обеспечил Мелисанде достойное будущее, а герцог вновь обрел давно утраченного любимого сына. Кроме того, и это было не последним положительным обстоятельством, Флинн наконец-то приподнял завесу тайны над своим происхождением, и никто больше не посмеет назвать его подкидышем и сиротой.
Вообще все проведенное здесь время он жил исключительно сегодняшним днем, не тревожась о будущем и не терзаясь из-за прошлого. То есть послушно исполнял рекомендации психотерапевтов, помогавших ему избавиться от потрясения. Между прочим, ему ни разу не удалось последовать их советам, пока он не попал в девятнадцатый век.
Однако сегодня ему предстояло принять столь важное решение, что невольно возникала мысль: пожалуй, было бы лучше, если бы он не был настоящим сыном лорда Мерстана и занял его место обманным путем.
Может ли он теперь со спокойной душой вернуться назад? И следует ли ему вообще возвращаться? Ведь у наследника герцогского титула есть определенные обязательства перед окружающими его людьми. Хотя до сих пор ему становилось смешно, стоило представить на себе герцогскую корону, полагавшуюся по этикету.