– И почему вас это интересует? – озадаченно спросил я.
– Ну как же! – запальчиво воскликнула Анотина. – Это ведь совершенно неизведанная область! В своих экспериментах я пытаюсь заглянуть в щелочку между прошлым и будущим, чтобы увидеть неуловимую страну настоящего.
– Любопытно, – пробормотал я, глядя в ее бездонные глаза и притворяясь, будто заинтересован ее словами.
– Разум заставляет нас забыть об этом миге, – с жаром исследователя продолжала Анотина. – Настоящее – не результат мысли, а скорее ее отсутствие.
– Отличный стейк, – обронил я, совершенно потеряв нить ее рассуждений.
Анотина снисходительно улыбнулась, но я, забыв о приличиях, не мог отвести от нее глаз.
– Там, в краю настоящего, – бог, – с пафосом заключила она и добавила уже совсем другим тоном: – Когда кончишь завтракать, пожалуйста, сними с себя одежду.
Через полчаса я сидел в лаборатории, голый, пристегнутый к металлическому креслу, и ощущал себя настоящей подопытной крысой. За столом напротив восседала Анотина с загадочной черной коробочкой в руках. Рядом наготове лежали блокнот и перо.
– Во время эксперимента может возникнуть небольшой дискомфорт, – предупредила она и нацарапала что-то в блокноте. – Не бойся, ничего страшного не произойдет.
Меня душили смущение и страх. Только теперь я начал понимать, что чувствовали мои физиогномические жертвы, когда я читал их.
– Я буду записывать твои ответы, так что постарайся быть искренним, – попросила Анотина. – Не спеши, подыскивай слова, наиболее точно соответствующие твоим ощущениям.
После этого изящная рука с черной коробочкой спряталась под стол, и я уже не мог ее видеть.
– Посмотри в окно, – велела исследовательница. – Сосредоточься на солнечном свете. Подумай, какой он теплый и прекрасный. Постарайся вспомнить что-нибудь приятное.
Я старался, но на ум не шло ничего, кроме воспоминания о рыдающем Батальдо у мрачной окраины Запределья. Встряхнув головой, я вызвал в памяти милые лица Эа, Арлы и их детишек. Мне вспомнилось, как однажды, теплым летним днем, я взял Ярека с собой на рыбалку. Этот день не был отмечен ничем особенным – кроме того, что мальчик поймал огромную речную смаду с оранжевыми пятнышками. Сняв рыбу с крючка, он положил ее на песок и исполнил ритуал, которому научил его отец. Ярек поблагодарил рыбу за подаренную пищу, а когда та стала задыхаться, долго гладил ее по чешуе, чтобы успокоить. Помню, в тот идиллический день, овеянный дыханием теплого бриза, я подумал о том, как прекрасны и чисты чувства этого малыша…
Мои грезы словно разорвал удар молнии: левую ягодицу пронзила острая боль, как будто на мой зад одновременно обрушились раскаленное железо и хлыст. Я дернулся и закричал.