Аделаида не удивилась, когда мужская рука пожала ее руку. Ей было все равно. Она смотрела, щурясь. Ей показалось, что мимо нее прошел спокойный Чаянов. Затем над ее лицом, словно из тумана, выплыли точеные черты лица Якова Брюса. Мужественный голос произнес негромко:
– Я прошу вас поехать со мной…
Конец фразы растаял в сумраке опьянения. Аделаида ничего не отвечала. Ей было безразлично. Щурясь, она протянула руки навстречу сильным мужским рукам в рукавах темно-зеленого кафтана.
Затем ясно возникло видение Чаянова. Она ощутила, как ее ведут, обхватив крепко за талию. Вот ее подхватили и понесли. Она запрокинула голову. Перед глазами начали свой танец огни свечей и лепные украшения потолка.
Карета, укрепленная на полозьях, покатилась. Странно, но Аделаида была в карете одна. Должно быть, Чаянов и Брюс ехали в другом экипаже или верхом. Вяло шевельнулась в мозгу мысль о возможности бегства. Ведь, в сущности, ее увозят, ее похищают. Карета все же ехала не так уж быстро. Может быть, стоит толкнуть дверцу? Или нет, она слишком пьяна для таких рискованных прыжков…
Ее укачивало в карете, клонило в сон. Она и сама не заметила, как уснула.
***
Аделаида-Анжелика очнулась на постели и, едва раскрыв глаза, поняла, что она лежит на незнакомом ложе в незнакомой комнате. Нет, она не испугалась. Она множество раз в своей жизни просыпалась в чужих комнатах, на чужих простынях. О, как она устала от всего этого, как она устала от жизни. Если бы сейчас, вот сейчас, закрыть снова глаза и легко-легко перестать дышать. Но нет, вряд ли ей это удастся именно сейчас. Виски ныли. Она приподняла голову, растрепанные волосы были тяжелы ей. На стене она увидела шнурок сонетки – колокольчика для вызова слуг. Аделаида-Анжелика позвонила, дернув шнурок. Раздался тонкий звон. Спустя несколько минут дверь отворилась и в комнату вошла высокая стройная девушка. В окна уже бил солнечный свет белой зимы. Окна выходили не на улицу, а в сад. Можно было видеть облепленные снегом черные ветки деревьев. Аделаида посмотрела на вошедшую девушку. Это действительно было любопытное зрелище, потому что девушка была арапкой, чернокожей. На ней было обычное платье служанки из хорошего дома, но на голове – экзотический тюрбан из пестрой ткани. Молодая арапка улыбнулась, присела в изящном поклоне и, обнажив белоснежные зубы, крепкие и большие, спросила учтиво:
– Что будет угодно госпоже?
Она говорила по-французски.
– Это ты раздела меня? – спросила Аделаида. Она и вправду была раздета до сорочки.
– Я, госпожа, – улыбнувшись, отвечала чернокожая девушка. – Прикажете одеть вас? Теплая вода для умывания готова. Господа ждут вас в столовой пить кофе…