– Да, – бросила она коротко.
Я понимала, что разговор не должен прерываться.
– Вы близко знаете Брюса? – спросила я.
Теперь она, похоже, и сама поняла, что лучше беседовать, нежели предаваться бурному отчаянию.
– Я узнала Брюса, когда Чаянов и Брюс познакомились на русской службе. Да, я была любовницей их обоих…
– Они дурно поступили с вами! – вырвалось у меня невольно…
Вот это была неосторожная фраза.
– Дурно поступили?! – переспросила она. И повторила: – Дурно поступили!..
Я подумала, что сейчас она опять закричит, запричитает. Так оно и случилось.
– Мерзавцы! – кричала она. – Мерзавцы! Подлецы!.. Родную мать! Родную мать!..
– Чья же вы мать? – поспешно перебила я. – Господина Брюса или господина Чаянова?
– Я – мать части сознания Чаянова, – сказала она просто… И мне снова показалось, что она была прежде молодой девушкой и что сейчас она всхлипнула. Я искренне жалела ее. В конце концов мы обе теперь сделались частью одного существа!..
– Возьмите себя в руки, успокойтесь! Спокойствие – это единственное, что нам с вами остается!
Она продолжала рыдать внутри моего сознания.
– Лейла! – внезапно догадалась я. – Ты, должно быть, впервые оказалась в таком положении?
Да, несомненно она снова всхлипнула. Я терпеливо ждала ответа.
– Нет, – пробормотала она, – это происходит не в первый раз. Но вы… ты… еще не знаешь… не знаете, как это ужасно!..
Для меня это впервые, – решилась возразить я, – и не могу сказать, чтобы мне сейчас было хорошо! Если с тобой, Лейла, это происходит не впервые, то будь же внимательна ко мне, просвети бедняжку, для которой все происходящее в новинку!.. – И проговорив сию тираду, я не удержалась от легчайшего смешка…
Лейла также начала успокаиваться, я это чувствовала.
– Подлецы! – снова сказала она, но в ее голосе уже не слышалось отчаяния.
– Разумеется, Брюс и Чаянов не могут считаться людьми высокой нравственности, – поддержала я мою собеседницу, – но мне отчего-то кажется, что и мы с вами, милая Лейла, не самые нравственные в мире особы!..
А надо сказать, я все еще не понимала, на каком языке мы ведем беседу…
– Вы… ты, Лейла, говоришь по-французски? – спросила я.
Она окончательно успокоилась.
– Будем на «ты»! – решительно сказала она. – А что касается языка, на котором мы говорим, то теперь это не имеет значения! Мы всегда будем понимать друг друга!..
В этот момент я услышала тихий голос… да, голос несчастной Трины!.. Она несомненно на что-то жаловалась на своем родном финском диалекте…
– Замолчи! – нетерпеливо прикрикнула на нее Лейла.
Трина покорно смолкла.
– Лейла! – заметила я. – Однако я не понимаю сейчас слов Трины.