Накачанные телохранители, казалось, также не испытывали друг к другу неприязни. Возможно, еще вчера, по приказу господ, они палили друг в друга. И, быть может, станут делать это завтра. Все понимали, такая работа – никуда не денешься. Но сегодня они были рады установившемуся «водяному перемирию». Лузгали семечки, стреляли только сигаретки, обсуждали оружие, кабаки, девочке и, как водится, хозяев с их проблемами.
– Слыхали, Крот коньки отбросил?
– Кто будет вместо него?
– Хрен знает.
– Мерина нашли. И его замочили.
– Ну да? Кто?
– А кто знает? Должно, те отморозки, что с ними воюют. Как Грома с Профессором шлепнули, так и завертелось.
– Да, таких разборок и не припомнить.
– Хорошо, нас не трогали.
– А че сюда-то приехали?
– Да, вроде, отморозки эти прибыть должны за своим куском. Требовать будут.
– Так им и дали!
– Может, и дадут. Место свободно, а ребята больно отчаянные.
– Кто за ними стоит?
– А хрен знает.
– И куда менты смотрят? Бардак в стране.
Все развеселились и, поскольку, тема иссякла, переключились на «телок» и анекдоты, но тут подгреб еще один, работающий одновременно и на ментов, и потому частенько узнававший новости первым. Вот и сейчас раздул щеки, с важным видом сообщил:
– Слыхали? Тарантино убрали. В его Парижской квартире.
– Да ну! Не фуфло?
– Сто пудов.
– Интерполовские?
– Ни хрена. Кто-то из наших сограждан.
– Да… И на старуху бывает проруха…
Парни уважительно помолчали. В конце концов, это может случиться с каждым. И лучше позже, чем раньше.
– Сколько ему было? – спросил кто-то.
– Точно не знаю, – повел плечами Мент, – что-то около тридцати…
В длинном, как кишка, черном лимузине с тонированными стеклами, не считая отделенного звуконепроницаемым стеклом водителя, сидели трое – пожилой седоволосый, не очень здорового вида, мужчина в элегантных очках-«хамелеонах», широкоплечий белобрысый парень и молодая женщина в дорогом черном костюме и, таком же, пальто.
– Значит, так, – сказал Профессор, – требуем, как решили, всю нашу с Антоном территорию и, в порядке компенсации, часть Кротовской. Марина, говорить начнешь, когда я подам знак. Ты, Вован, подождешь снаружи.
– Это еще почему? – обиженно шмыгнул носом Вован.
Марина пристально на него посмотрела, и он умолк.
– У нас достаточно козырей, – сказала она. – Дискету будем ставить?
– Посмотрим. По обстоятельствам.
– Никогда не думала, что опущусь до гнусного шантажа жизнями детей и близких, – вздохнула Марина.
– Это грязный бизнес, – возразил Профессор, – еще не поздно передумать.
– Похоже, что я боюсь?
– Нет, – Профессор улыбнулся. – Я восхищаюсь тобой. Иногда забываю о том, что ты женщина. Ты очень похожа на Антона. Только жестче.