«Ну вот, все насмарку! – думала Жанна, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. – Про баронессу узнать не удалось, два придурка именно здесь сцепились насмерть. Вот подлец этот Филипп! Нашел место, где правду-матку резать! Такое застолье испортил, свинья! Что он, что Жан – одного поля ягоды. Поэтому и дружки! Надо к нему на пирушку попасть и тоже какую-нибудь гадость сделать! А и к лучшему все? Теперь оскорбленный Болдуин не будет хоть своими визитами тоску наводить.»
Из зала пришла Аньес и принесла забытую кем-то книгу.
– А-а. Это миссал[29] господина Дюбуа! – глянув на нее, сказала Жанна. – Жаккетта, отнеси ему завтра!
Угли потрескивали, рождая волну тепла. Боль прошла, и Жанна задремала прямо в кресле. Ей очень не хотелось ложиться в пустую кровать. Так и представилось, что появляется Марин, берет ее на руки, относит на постель, и ночь отступает.
Жаккетта, держа под плащом завернутый в чистую тряпочку молитвенник Болдуина, нерешительно топталась у входа в палаты инквизиции. Добровольно идти туда страсть как не хотелось. Помаявшись с полчаса, она наконец собралась с духом и толкнула дверь. – Ты куда? – спросил ее скучающий караульный.
– Мне к господину Дюбуа. – робко сказала Жаккетта.
– За углом первая дверь по эту сторону, – махнул рукой солдат и потерял к посетительнице всякий интерес.
Стараясь не топать, Жаккетта дошла до указанной двери и заглянула внутрь. Лысый монах в такой же, как у Болдуина, сутане сидел за столом и листал какую-то папку.
– Что тебе надо, дочь моя? – удивился он.
– Мне господину Дюбуа книгу передать… – жалобно протянула Жаккетта.
– Оставь здесь, он заберет, – указал на стол доминиканец.
– Не могу, мне самому ему передать надо, госпожа приказала! – еще жалобней сказала Жаккетта, по-прежнему не входя в комнату.
– Ну что же, воля твоя! – усмехнулся монах. – Он в подвале. Пойдешь прямо и упрешься в ступеньки. Спустишься по ним. Внизу скажешь караульным, они тебя пропустят.
Ступеньки были совсем истерты и кое-где выщерблены. На стенах и сводах выступала плесень, медленно, но неотвратимо съедавшая кирпич.
Лестница уперлась в крохотную привратницкую. В ней при свете чадящего факела резались в кости два караульщика.
– Смотри! – пихнул один другого локтем, указывая на спускающуюся Жаккетту. – Первый раз вижу, чтобы баба сюда сама шла. Обычно волокут.
– Эй, красотка, ты что здесь потеряла?! – подхватил второй, противный на вид молодец, весь заросший черными жесткими волосами.
– Я должна передать господину Дюбуа ихний миссал! – заявила Жаккетта.