Где ползком, где на четвереньках, Жаккетта добралась до болота. Она засунула ладошки прямо в мокрый мох и ткнулась туда же лицом. Лежать было хорошо, мох словно вытягивал боль. Постепенно голова становилась ясной.
Жаккетта вспомнила, как ворвался Волчье Солнышко в их огненный склеп и выдернул ее оттуда. Спас, получается, как ни крути. Вот негодный, не мог кого-нибудь из людей послать, сам полез! Мучайся теперь в смятении чувств. «Ладно, – решила про себя Жаккетта. – Если будет возможно, не стану его травить ядом, пусть живет».
И она еще глубже засунула руки в мох.
Тем временем люди виконта волокли Жан-Жана к хижине.
Суд Волчьего Солнышка был молниеносным.
– Что сделал, то и получи! – коротко сказал он.
Связанного луветьера швырнули в гигантский костер, бушевавший на месте хижины.
Волчье Солнышко выразительно осмотрел своих людей и сказал:
– Домой!
Жаккетте стало понятно, какими методами виконт добивался послушания от слуг.
Отряд покинул, островок среди болот, оставив позади, жарко пылающий костер.
Начинало светать.
В Шатолу воцарилась атмосфера настороженного ожидания.
Виконт прекрасно знал, что его охотники хотели сговориться с восточными гостями и продать пленниц, но никаких репрессий с его стороны не последовало, пока во всяком случае. Даже караулы у их дверей снял, как вернулся с болота.
Девицы отлеживались в «Малой Ливии», пытаясь забыть пережитый кошмар.
Неизвестно какими методами, но Рыжему удалось убедить виконта дать разрешение на визит к дамам.
Рыжий объяснил свое желание гениально просто: он, мол, хочет убедиться, что происшествие не нанесло собственности шейха существенных изъянов.
Виконт продолжал вести странную политику: прямого ответа, продаст или нет, не давал, но и встрече не стал препятствовать. При условии личного присутствия при этом визите.
Рыжий условия принял, бороду расчесал, и два уважаемых в своих кругах человека плечом к плечу заявились в «Малую Ливию».
Жанна и Жаккетта встречали их в центральном зале, полулежа на том самом ложе, где имел обыкновение общаться с ними Волчье Солнышко.
Лица их были насторожены: от визита они ждали больше неприятностей, чем пользы.
Окна были закрыты ставнями, свет давали громадный камин и ряд свечей. Так велел человек, обитавший в Шатолу и назвавший себя лекарем. По его мнению, солнечный свет для девиц был сейчас крайне, просто смертельно, вреден.
Ни Жанне, ни Жаккетте это не нравилось. Они предпочли бы сейчас видеть яркое солнце, а не серый полумрак в открытом окне, чем темень по углам и огонь камина, очень живо напоминающие им пережитые напасти.