— Не срамись, женщина, — произнес он после минутного молчания. Скрежещущий звук его голоса пробрал ее до костей.
Но в следующую минуту, когда его слова достигли ее сознания, у нее от облегчения задрожали колени.
— Значит, только покорность с моей стороны тебя не устраивает? Я правильно тебя поняла, сэр?
— Покорность в постели — нет, — сказал Роб.
Джудит обратила внимание, что в зависимости от перемены его настроения у него менялся цвет глаз — от светлосерого, серебристого, когда он отдавал дань тихой печали, до темного, почти черного, когда им овладевали мрачные мысли. Теперь его глаза напоминали грозовое небо, готовое разразиться громом и молниями. Джудит опустила голову и стыдливо прикрыла руками грудь. Не то чтобы она его стеснялась — совсем нет, просто она решила, что не стоит испытывать терпение сына лэрда.
— Тебе, миледи, меня не обмануть.
Она снова посмотрела на молодого воина. Его слова ничего хорошего не предвещали.
— Объясни, что ты имеешь в виду, сэр.
— Ты сама знаешь что. Все это, — он наклонился и подобрал с пола ее платье, — только игра, которую ты затеяла. Ты выдала себя тем, что слишком легко отступилась от своего первоначального намерения. Запомни, я не юнец и обвести меня вокруг пальца непросто.
Она упрямо вздернула подбородок.
— Кое-кто из мужчин очень даже не прочь так обманываться.
— Я не «кое-кто», а Роберт Кэмпбелл Гленлион, и играть с тобой в дамские игры не собираюсь. Так что прикройся, леди, пока я не взял того, что ты мне предложила, но, как выяснилось, вовсе не хотела отдавать.
Щеки у Джудит вспыхнули. Выхватив у Роберта платье, она торопливо надела его. Ей было стыдно, но не потому, что сын лэрда смотрел, как она, путаясь в застежках, натягивала на себя платье, а потому, что он разгадал ее притворство, лишив многих надежд.
— У меня нет оружия, — сухо сказала Джудит, пытаясь скрыть смущение. — Вот и приходится прибегать к женским уловкам.
— Это я уже заметил.
— Но я предпочитаю честные отношения, однако правду никто не желает слушать.
— Я тебя выслушал. И вот тебе мой ответ — прямой и честный. Напиши письмо, кому сочтешь нужным, если не умеешь писать, за тебя напишут другие, ты лишь приложишь к посланию свою печать. Запомни: от заточения в башне замка Лохви тебя может спасти только выкуп.
Она одернула платье, затянула на корсаже шнуровку и сказала:
— Мой ответ будет столь же честным, как твой. По доброй воле Мейри я не оставлю. Никаких писем писать не буду, подписывать или прилагать свою печать к посланиям, написанным от моего имени, тоже не собираюсь.