— Убийцы! — Женский голос, пронзительный, как звук деревянной дудки, прорвался сквозь шум. — Злобные убий… — Голос внезапно оборвался, на палубу что-то упало со стуком.
— Что все это значит? — Встав наконец, Роджер протолкался через толпу матросов к трапу, крича во все горло Диксону: — Что там такое? На нас напали пираты? — Но его слова были заглушены шумом наверху; это были отчаянные вопли женщин и детей и ругательства мужчин.
В отверстии трапа мелькнул отсвет красного огня. Неужели на корабле пожар? Роджер отшвырнул кого-то и вцепился в трап, мгновенно вскарабкался по нему и схватил Диксона за ногу.
— А ну, исчезни! — Нога резко дернулась, высвобождаясь, и прицелилась в лоб Роджеру. — Сиди там! Какого черта, парень, ты что, хочешь оспу подхватить?
— Оспу? Да какого дьявола, что у вас там творится? — Глаза Роджера к этому времени уже освоились с темнотой, и он вцепился в ногу помощника и мгновенно с силой повернул ее, одновременно делая рывок вниз. Диксон, не ожидавший нападения, потерял равновесие и тяжело рухнул вниз, прямо на головы столпившихся у трапа матросов.
Роджер, не обращая внимания на вопли ярости и удивления, раздававшиеся за его спиной, поспешно поднялся на палубу. Впереди, у носового люка, он увидел группу мужчин. Над их головами висели на такелаже фонари, бросавшие длинные лучи красного, желтого и белого света, словно ножами прорезавшие темноту.
Роджер быстро огляделся по сторонам, ища взглядом другой корабль, но океан вокруг «Глорианы» был пуст и черен. Никаких разбойников, никаких пиратов; все сражение происходило рядом с люком, предназначенным для пассажиров третьего класса, где и собралась половина команды; тесно сгрудившиеся матросы были вооружены ножами и дубинками.
Неужели это мятеж, мелькнуло в голове Роджера, но он тут же отмел эту мысль, не успев еще сделать вперед и шага Голова капитана Боннета возвышалась над толпой — капитан был без шляпы, его светлые волосы посверкивали в лучах фонарей. Роджер врезался в толпу, бесцеремонно расшвыривая матросов — почти все они были намного ниже его ростом.
Визг и крики доносились из люка, внизу, в пассажирском трюме тоже мелькали фонари. Снизу чьи-то руки протянули непонятный узел рваного тряпья, и он тут же исчез, передаваемый из рук в руки, а потом раздался громкий всплеск за кормой. За этим узлом последовал другой.
— В чем дело, что тут происходит? — Роджеру пришлось кричать прямо в ухо боцмана, стоявшего у самого люка с фонарем в руке. Боцман резко обернулся и уставился на Роджера.
— Ты не болел оспой, нет? Так убирайся в кубрик! — Хатчинсон был слишком занят тем, что происходило внизу.