Значит, он знает. Ладно, ничего не поделаешь, но не стоит ударяться в панику. Конечно, разразится скандал, для Бэрка и его семьи это будет большая неприятность, но тем все и кончится.
– Вы закончили?
Желтые глаза Джулиана сощурились:
– Вовсе нет, сладость моя, я как раз подхожу к самому интересному.
Он опрокинул в глотку остатки шерри, поставил рюмку на стол и вновь подошел к ней.
– Самое интересное, – продолжал он, понизив голос до гнусавого, насмешливого мурлыканья, – заключается в том, что тебе придется делать, чтобы я не сообщил полковнику Денхольму о твоем местонахождении.
Кэтрин недоуменно нахмурилась, и тонкие губы Джулиана расплылись в ехидной улыбке:
– Ты будешь моей любовницей.
Она расхохоталась ему в лицо. Не расслышав в этом смехе ни единой нотки страха, Джулиан грозно сверкнул глазами.
– Да ты с ума сошел, – сказала Кэтрин, переводя дух почти с облегчением. – Я знакома с Денхольмом, он человек разумный. Не знаю, что Бэрк ему сообщил, чтобы объяснить наше опоздание, но мы задержались, безусловно, не по его вине. Даже если Денхольм сердит, он смягчится, когда мы наконец прибудем в Ланкастер на следующей неделе. Мы уезжаем через два дня, Джулиан.
Она посмотрела на него чуть ли не с жалостью и повернулась, собираясь уходить.
Джулиан, как тисками, схватил ее за плечо и грубо развернул лицом к себе.
– Может, ты и уезжаешь через два дня, но только не в Ланкастер, – яростно прошипел он. – Денхольму небезынтересно будет узнать, что ты делаешь в этом доме! Ведь Джеймс написал ему, что ты мертва!
– Что?
– Мертва!
Он толкнул ее назад с такой силой, что она больно ударилась плечом о дверной косяк. Прижав дрожащую руку к груди, Кэтрин бессильно прислонилась спиной к стене. Мертва, он сообщил им, что она мертва! Что это значит? Мысли еле шевелились у нее в голове. Это значит, что он не собирался отправлять ее назад в тюрьму, это значит… о, Господи! Это значит, что он решил ее отпустить! Слезы горячим потоком хлынули по ее щекам, она закусила костяшки пальцев, чтобы не разрыдаться в голос. Джулиан снова подошел к ней, и она увидала в его волчьих глазах подлинное бешенство. Он заставил ее отнять руки от лица и дважды, трижды ударил по щекам, разъяренный ее слезами.
– Прекрати! – в бешенстве заорал он.
В конце концов до него дошло, что она не перестанет плакать, если он будет продолжать ее бить. Тогда он взял ее за плечи и встряхнул.
– Только я буду заставлять тебя плакать! – бесновался Джулиан. – Я и никто другой!
Он вытащил платок и принялся грубо тереть ее покрасневшие, горящие от слез и побоев щеки.