В этот момент они подъехали к зажатой между утесами долине. Вокруг не было ни души, слышалось лишь нестройное журчание горных ручьев, сбегавших по крутым склонам, испещренным овечьими тропами. Поросшая мягкой травой долина была довольно ровной, с противоположного конца ее замыкали два холма, сторожившие узкий проход. Кэтрин вспомнила широкий луг в поместье Дарраф, где они с Рори и Майклом когда-то устраивали скачки наперегонки. Тут ее осенило.
– Майор Бэрк! – окликнула Кэтрин.
Ему пришлось натянуть поводья и подождать, пока она не поравняется с ним. Больше часа они провели в полном молчании, и теперь лицо майора показалось ей лишенным всякого выражения.
– У меня к вам предложение.
Кэтрин опять покраснела, увидев, как искривились в ухмылке его губы, а в холодных голубых глазах загорелся торжествующий огонек понимания. Вот ублюдок! Да кто он такой, чтобы решать ее судьбу!
– Это не то, что вы подумали, – резко пояснила она. – Это пари.
– Пари? – переспросил он с любопытством.
– Вы же кавалерист. Наверняка считаете себя хорошим наездником. Должна признать, что лошадью вы управляете вполне сносно.
– Какой изысканный комплимент! Прими мою признательность.
– Вы же ничем особенно не рискуете, заключив пари, что придете первым на своем скакуне вон к тому концу долины, где смыкаются два холма, верно?
Быстро оценив расстояние, Бэрк перевел взгляд на Кэтрин и ее кобылу.
– Верно, – согласился он с легкой пренебрежительной улыбкой, – вряд ли я рискнул бы многим, согласившись на такие условия. Но в чем заключается пари, Кэт? Что ты выиграешь, если я проиграю?
– Мою свободу!
Ей не удалось сдержать страсть, прорвавшуюся в голосе.
– Если я выиграю, вы меня отпустите!
– Но Кэт, – мягко возразил Бэрк, – я же, кажется, ясно дал понять: есть только один способ убедить меня, что ты заслуживаешь свободы.
– Я думала, вы шутите, – прошептала она едва слышно.
– Вот как?
Он взглянул на полуоткрытые губы и розовеющие щеки, отметил про себя испуг, отразившийся в бирюзовой глубине ее ясных глаз, потом перевел взгляд на ее грудь: на мягкие округлые изгибы, подчеркнутые низким вырезом платья и щедро обнажившиеся под распахнутым плащом. Ее правая нога была перекинута через луку седла; юбки скрывали от взгляда очертания ног, но он прекрасно помнил с прошлой ночи, какие они длинные, стройные и гладкие.
– Вы это серьезно? – спросила она прерывающимся голосом, возвращая его к действительности.
– Я всегда говорю серьезно, – невозмутимо ответил Бэрк.
Нетрудно было догадаться, о чем она думает. Буря сомнений и противоречий бросила тень на ее прелестное личико. Смотреть на нее было наслаждением: все ее мысли с неумолимой ясностью отражались в подвижных и выразительных чертах лица.