— Зачем тебе это? — осторожно осведомилась она.
— Хочу знать, — настойчиво заявил Джонни.
— Он мудак. Тебе этого достаточно?
Джонни, помолчав, медленно покачал головой:
— Не совсем, беби. Какого сорта? Можешь подробней?
Джули снова вздохнула. Похоже, ей было здорово не по себе.
— Хуже не бывает. Хуже всех в мире… Господи, Джонни, с чего вдруг ты завел этот разговор?
Он улыбнулся, полный решимости не отступать:
— Он твой отец. Я твой мужчина. Единственный мужчина. И имею право спросить тебя о нем.
Даже в полумраке он заметил, как Джули вспыхнула от гнева.
— Имеешь право?-переспросила она.
Джонни решил надавить посильнее:
— Вот именно, право. Я ведь часть твоей жизни — не так ли? И имею право знать хоть что-нибудь.
— Вот тут ты ошибаешься, жеребчик, — с откровенной злобой огрызнулась Джули. — Трахаешься ты что надо, но это еще не дает тебе права на меня.
— Что это значит? — в свою очередь окрысился он.
Губы Джули скривились.
— У меня в конюшнях Форрест-Хиллз есть потрясающий жеребец, ездить на нем — одно удовольствие, лучшего коня во всей округе не найти. Но это не означает, что я люблю поговорить с ним по душам о своих проблемах, Джонни. Подумай об этом.
Ее слова кинжалом вонзились ему в сердце. Джули сделала ошибку, унизив его. Такого он еще не позволял никому. И не собирается позволять впредь.
Джонни протянул руку, медленно погладил ее плечо и, внезапно схватив за волосы, рванул вниз с таким бешенством, что Джули вскрикнула от боли.
— Слушай, кошечка, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Я не жеребец. А на тот случай, если ты уверена в обратном, хочу предупредить, что ты, беби, вляпалась в еще худшее дерьмо, чем предполагаешь.
Он разжал пальцы и, прежде чем Джули успела опомниться, с размаху ударил ее по щеке. Огромная ладонь накрыла ее ухо, щеку и губы. Из угла рта девушки поползла струйка крови. Глаза наполнились слезами. Сердце Джонни перевернулось. Но уже в следующее мгновение он осознал, что Джули смотрит на него со страхом, но в то же время почти снисходительно, как, наверное, белая госпожа должна была глядеть с трепетом и ужасом, но одновременно и с презрением на великана негра, раба, выставленного на аукцион. В страхе Джули не было уважения. Она смотрела на него с высоты башни из слоновой кости, куда он не мог проникнуть так же легко, как проникал в ее нежное тело.
— Ну?-спросил Джонни, угрожающе подняв руку.
— Ты в первый раз ударил меня, — пробормотала она.
— И возможно, не в последний. Знала, на что шла, Золушка. Это тоже настоящая жизнь, не так ли?
— Что это значит?