– Тебе бы в приюте поработать, – сказала Натали. – Посмотрела бы, как тяжело порой приходится женщинам. Между прочим, я только что из Индии. Знаешь, что там творится? Когда мужчине надоедает жена, он договаривается со своей матерью, та обливает невестку керосином и поджигает. Представь, у них даже особый термин есть: «несчастный случай у печи».
Энджи содрогнулась.
– Очень мило. По-твоему, мне следует скакать от благодарности за то, что Рэйд не превратил меня в жертвенный факел? – поинтересовалась она.
Натали пожала плечами, забрала не тронутую дочерью тарелку и вышвырнула брокколи и зеленый салат в ведро.
– Может, хочешь сардин? У меня, кажется, есть. Энджи молча покачала головой. Ей вдруг стало до слез жалко себя. Как могла мама забыть, что ее единственная дочь терпеть не может сардины? С самого детства ненавидит! Странная у них была семейка. Мать с отцом вечно препирались, кто о ком должен заботиться, и порой совершенно забывали о дочери.
Тоска и жалость к себе неожиданно вернули Энджи в раннее детство, когда она была совсем крохой, несмышленой и потерянной. Как-то раз родители в буквальном смысле потеряли ее в зоопарке, она петляла по дорожкам и заблудилась окончательно. Энджи хорошо помнила, как примостилась на теплом валуне, решив не двигаться с места, пока не вырастет. Когда мама ее все-таки нашла, Энджи даже не плакала, потому что была очень, очень счастлива.
Ушло ее счастье, нет его больше. Просиди она и впрямь все эти годы на том валуне, все равно не нашла бы дорогу к своему дому. Боже, сколько сил и любви было вложено в квартиру в Марблхеде! Сколько времени она потратила на поиски самых красивых штор и самого удобного дивана, с какой заботливой осторожностью расставляла подаренный на свадьбу фарфор… На повторение ее просто не хватит.
Взгляд Энджи скользнул по голым стенам и забитым коробками углам кухоньки. Так вот, значит, что ее ждет? Берлога, похожая на склад, и холодильник с парой банок сардин? Очень может быть. Мама ведь тоже когда-то накрывала роскошные столы и взбивала пуховые, в белоснежных крахмальных наволочках, подушки. А что теперь? Что с ней случилось? Расклеилась, сдалась? Вид у нее неунывающий, хотя и рассеянный немного. А может, мама страдает сильнее, чем показывает? Неужто такая жизнь нормальна для любой одинокой женщины?
От этой мысли отчаяние накатило на нее с новой силой. Энджи зарыдала, и руки Натали вмиг обвились вокруг нее.
– Девочка моя! – шептала она, с нежностью приглаживая непослушные кудри Энджи. – Ты так сильно его любишь? Так сильно любишь этого идиота? Ну поплачь, поплачь. Ты все равно не успокоишься, пока не выплачешь любовь к нему из сердца. Но жить-то как-то надо! Голову не мешало бы в порядок привести. Хочешь, позвоню своему мастеру?