Мишель покачала головой:
– Нет. Но с тобой-то что они сделали! А дети… Фрэнк вздрогнул; рука его, обнимающая жену, напряглась.
– Всю мебель переломали, – простонала Мишель. – Кресел нет… дивана… Ковер тоже придется выбросить. Поуки исчез!!! Я звала его, звала, но он так и не появился. А соседи…
– Поуки найдется, не волнуйся. Мебель… Завтра же купишь новую. Слышишь? Выбирай любую, какая понравится, лишь бы сразу доставили. В конце концов, мебель в семье не главное. Но о списке не забудь, Мишель. Все туда запиши, до последней табуретки. Мы будем держаться вместе – и никто нас не сможет уничтожить. – Он взял в ладони лицо Мишель. – Ты ведь знаешь, малышка, что я ни за что не связался бы с наркотиками. Знаешь ведь, правда?
Мишель подняла глаза на любимое, истерзанное лицо мужа и кивнула.
– Будем держаться вместе – и никто не сможет нас уничтожить, – повторил Фрэнк.
Поднявшись на локте, он поцеловал Мишель и прижался щекой к золотистым волосам, словно их прохладный блеск мог остудить болезненный жар.
Мишель лежала тихонько, впитывая его силу, прислушиваясь к дыханию; а когда оно стало ровным и глубоким, неслышно выскользнула из спальни.
– Бог мой!!! – У Джады слезы подступили к глазам, но, взглянув на подругу, она поняла, что обязана держать себя в руках. – Да ты никак решила сменить обстановку? Тэк-с, тэк-с, тэк-с… Ничего себе работенка. – Она оглядела разгромленную гостиную. – Святой Иисусе, помоги нам!
– Если он откликнется и решит помочь, – выдавила Мишель, подтаскивая к двери очередной наполненный мешок, – пусть несет побольше мешков для мусора.
Джада не стала упрекать подругу за непочтение к святому имени. Покачав головой, она опустила на пол один из принесенных со двора стульев.
– Пойду за остальными.
– Ты Поуки случайно не видела? – без особой надежды спросила Мишель.
– А что, его нет? – Джада погладила Мишель по руке. – Все это ужасно. Хорошо хоть, с ребятами теперь все в порядке. Господи, здесь словно тайфун прошел.
– Большинство несчастных случаев, как известно… – начала было Мишель. Конец любимой фразы она проглотила вместе с горьким комком слез.
Мишель была тронута преданностью Джады. Не так-то просто заставить себя преступить – в буквальном смысле – жуткую желтую полицейскую полосу, чтобы поддержать друзей. Она отлично понимала, что в их благополучном, тихом районе глаза и уши есть у каждого дома и ее семья, как и любая другая, является объектом соседского внимания.
Репутация семейства Руссо рухнула в такую же пропасть, как и ее собственное душевное спокойствие. Настанет ли когда-нибудь время, когда она опять будет приветствовать пробегающего мимо трусцой мистера Шрайбера или махать вслед машинам соседей? Даже ей, белой, это вряд ли скоро удастся, если удастся вообще. А для черной женщины, с таким трудом пробившей дорогу сюда, презреть все условности и под обстрелом любопытных глаз ступить на опозоренный двор… Горько-соленый ком вновь застрял в горле Мишель, и глаза защипало от слез. Она не надеялась на подобное отношение. Но и демонстрировать Джаде, насколько ей плохо и насколько плохо все то, что с ними случилось, Мишель не хотела. Да и зачем? Одного взгляда в расширенные от ужаса глаза Джады было достаточно, чтобы понять – она сама все знает.