– Должно быть, первой к вам обратилась Марта Грайс? Видно, это она порекомендовала ваше заведение Элейн Болдт?
– Это нетрудно установить, – сказала миссис Пикетт. – Видите, на обратной стороне карточки я завела специальную графу "По чьей рекомендации". Верно, здесь стоит имя Марти Грайс. По правде сказать, мы делаем это, чтобы остался какой-нибудь след, если пациент вдруг уклоняется от оплаты.
– Вы позволите мне взглянуть на историю Марти Грайс? – спросила я.
– Пожалуйста, почему бы нет.
Она снова подошла к картотеке, извлекла из ящика с буквами G – I медицинскую карту и подала мне. На обложке было аккуратно напечатано имя: Марта Рене Грайс. В карте было три листа. На первом – анкета с вопросами о принимаемых лекарственных препаратах, аллергии и перенесенных заболеваниях. Анкета заполнена от руки; внизу стояла подпись Марти, которая автоматически означала ее согласие на оказание ей "любой необходимой стоматологической помощи". Далее шла история болезни: каналы, кровотечение десен, неприятные запахи из полости рта, зубовный скрежет и прочее. Наконец, на третьем листке содержалась информация о проведенном лечении; здесь же имелся рисунок верхнего и нижнего рядов зубов с помеченными шариковой ручкой пломбами. Сверху было напечатано имя Марти, внизу сделанные от руки пометки доктора Пикетта. Заурядный визит. Удаляли зубной камень. Кариеса, судя по всему, не было. Ей сделали рентгенограмму. Очередной визит назначен на июнь. Я задумчиво разглядывала карту, пытаясь восстановить ход событий. Все как будто было в порядке за исключением даты 28 декабря. Я подошла к окну и посмотрела карту на свет. Я поймала себя на том, что невольно улыбаюсь; предчувствовала, что будет нечто подобное. Только вот не верила, что удастся найти доказательство. И вот оно. Первоначально значившееся на карте имя было аккуратно вымарано белилами, а поверх него впечатано: Марти Грайс. Я провела пальцем по верхней строчке, как если бы она была набрана шрифтом Брайля. Под именем Марти Грайс отчетливо угадывалось другое – Элейн Болдт. Все вставало на свои места. Я была уверена, что обгоревшие останки, извлеченные из дома Грайсов, принадлежали не кому иному, как Элейн Болдт. Я закрыла глаза. Мне вдруг стало не по себе. Десять дней я искала Элейн Болдт, не ведая, что на полицейских снимках изображена именно она – только обгоревшая до неузнаваемости. Марти Грайс же была жива-здорова, и я подозревала, что она и Пэт Ашер – одно и то же лицо. Оставались невыясненными кое-какие детали, однако картина убийства более или менее прояснилась.