Вернувшись в дом, Йен уселся за стол и молча смотрел на всхлипывающую Бригитту. Понемногу его начали мучить угрызения совести за то, что он так жестоко обошелся с ней. Он ведь понимал, что, несмотря на свою зрелую красоту, жена его была все еще ребенком, не знающим жизни, не знающим мужчин. Но сам-то он взрослый человек и должен был бы владеть собой. Ему следовало бы проявить больше терпения, но эти в запальчивости, брошенные ею, слова о ненависти совершенно лишили его способности здраво рассуждать. Теперь он уже сожалел об этом.
Нагнувшись, Йен потянулся, чтобы погладить лисенка, но Хитрец вдруг оскалил зубы и угрожающе зарычал. А затем прыгнул на кровать к своей хозяйке, злобно сверкая глазами.
По мере того как утихал гнев в душе, Йену захотелось приласкать жену, но разум возобладал над этим сердечным порывом. Бригитта должна научиться слушаться и уважать мужа, его молодая жена сама должна сделать первый шаг к примирению, а уж потом и он проявит к ней участие. А если она этого не сделает?.. Но Йен отказывался даже вообразить себе такое. Этого просто не могло быть.
Впервые за все время они провели ночь порознь – она, всхлипывая во сне на кровати, а он без сна, завернувшись в свой плед, на полу.
– Вставай!
Услышав сквозь сон этот приказ, Бригитта покрепче зажмурила глаза и притворилась, что спит. Перевернувшись на бок, она натянула на голову одеяло.
– Вставай, я сказал! – Йен сдернул с нее одеяло, и, ошеломленная, она села, сердито уставившись на него.
Несмотря на свои опухшие покрасневшие глаза, Бригитта выглядела очень соблазнительно, словно только что встала с ложа любви. Йен почувствовал, как им вновь овладевает желание, но усилием воли сдержал этот порыв. Впереди у них дальняя дорога, целый день придется ехать верхом, а потом у него будет еще много ночей, чтобы не спеша, с чувством удовлетворить свои желания.
– Каша готова, – сказал он, с сожалением отворачиваясь от жены. – Поторопись. Нам пора выезжать.
Бригитта спустила ноги с кровати и встала. Взяв свою рубашку, она натянула ее через голову и с хмурым видом села за стол. У нее совершенно не было аппетита.
«Росс – нет, Йен – он лгал мне, – молча, размышляла она. – Он разыграл меня, как дурочку».
– Я выйду на минуту, – резко сказал Йен, он вообще теперь был весьма холоден и даже грубоват, – а ты быстрее собирайся.
Перед тем как выйти, он задержался в дверях и долгим взглядом посмотрел на жену, но она так и не подняла на него глаза.
Слезы гнева и отчаяния душили ее, но Бригитта сдержала себя. Она, давясь, доела овсянку, потом оделась и занялась уборкой в комнате в тщетной надежде отогнать печальные мысли. Не хотелось думать о той долгой и несчастной жизни, которая ей предстояла. «Мне только семнадцать лет, – трагически размышляла она, – и сколько же еще мне придется терпеть своего мужа, пока смерть наконец не освободит меня от него?» Будущее рисовалось ей в мрачных тонах, но и настоящее было ничем не лучше – ведь она лишилась человека, которого успела уже полюбить. «Что за чушь! – оборвала она себя. – Росс никогда не существовал». Ах, что за дурой она была!