Он обхватил ее груди и склонился над ней, двигаясь к очередному бурному взрыву. Она стонала, двигаясь вместе с ним, и наконец выгнулась па высшем пике наслаждения. Его всплеск не заставил себя ждать, и он упал на постель, насытившийся и утомленный настолько, что, кажется, не в силах был больше пошевелиться. Наконец-то. Наконец-то…
Он нежно обнял ее и прижал к себе. Серый рассвет озарил небо, когда он погрузился в глубокий, мирный сон.
Серина проснулась и не сразу поняла, что с ней случилось. Одна сторона ее тела была горячая и липкая, другая – холодная как лед. Вдруг она обнаружила, что лежит обнаженная, тесно прижавшись спиной к Нику. Простыней не было.
«Шлюха! Развратница!» – пронеслось у нее в голове, и она все вспомнила. Она вела себя, как распутные любовницы отца, и ни разу не упрекнула себя за это. Она наслаждалась каждой секундой их близости. Ее страсть горела так же ярко, как и его, и она покраснела, вспоминая, с каким пылом отвечала на его ласки.
Она высвободила из под него ноги и вытянула их. Боль пронзила ее тысячей иголочек – так они затекли. Она потянулась за простынями, но они валялись на полу, и достать их не было никакой возможности.
Ее возлюбленный пошевелился и громко зевнул. Смущенно взглянув на его распухшие от поцелуев губы и легкую щетину на подбородке, она отвернулась. Слишком интимная предстала ей картина: его голова на подушке, длинные волосы растрепались, обнаженное тело тесно прижалось к ней. А она даже не знает его полного имени.
– Доброе утро, – улыбнулся он и, взяв ее за подбородок, повернул к себе лицом. В глазах его светилась ленивая нежность, и сердце ее встрепенулось в ответ. – Надеюсь, ты хорошо выспалась? Эта постель не самая удобная в доме. Надо тебе спать в моей кровати.
– Не думаю, что это мудрое решение, – возразила она и потянулась через него, чтобы поднять с пола одеяло. По его довольному смешку она поняла, что он оценил открывшийся ему вид на ее обнаженную спину.
– Прелестное утро, – ухмыльнулся он. – Чудесная картина – холмы и долины. Мужчина никогда не устанет ими любоваться.
– Не болтай чепухи, – нахмурилась она и натянула одеяло до подбородка. В постели стало холодно, едва она отодвинулась от него.
Он приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.
– Ты всегда ворчишь по утрам, любовь моя?
Он сказал «любовь моя» просто так или нет? Может, для него эти слова ничего не значат? Она попыталась разобраться в своих чувствах, но нежность в его голосе внесла смятение в ее мысли. Любовь превращает в идиотов даже самых рассудительных людей.