Она вздрогнула от холода, но он накрыл ее одеялом и, сняв одежду, лег рядом с ней. Их руки переплелись, он вошел в нее и стал двигаться, сначала медленно, потом все быстрее, с каждым разом исторгая из нее стон наслаждения. Она выкрикивала его имя как заклинание.
Он обнял ее так крепко, что она едва могла дышать. По телу его пробежала дрожь, и он впился в ее рот неистовым поцелуем, который сделал еще слаще секунды блаженства.
Полуденное осеннее солнце озарило простыни, сияя вокруг головы ее возлюбленного золотистым ореолом. Ник выглядел помолодевшим и беззаботным. Любовь преобразила его.
– Мне так хорошо с тобой, – прошептал он, коснувшись пальцем ее подбородка.
Она улыбнулась.
– А мне с тобой.
Он прилег рядом с ней и оперся на локоть.
– Ты воспламеняешь меня одним взглядом. Мне все время хочется ласкать тебя, обнимать, пить мед твоей любви.
– Это называется «похоть», Ник, – нравоучительно произнесла она, гладя его по щеке.
– И как только у тебя язык повернулся поставить рядом слово «похоть» и мое имя, – сонно пробормотал он.
– Простыни намокли, – вздохнула она и придвинулась к нему ближе. Ник перевернулся на спину и притянул ее к себе. Она прильнула к нему и подумала, засыпая, что в одной постели с любимым не так уж и плохо, даже на мокрых простынях.
На следующее утро Серина проснулась в постели Ника одна. Солнце уже поднялось. Прижав ладони к горящим щекам, она вспоминала подробности прошлой ночи… и то, как его поцелуи заставляли ее плакать от счастья.
«Интересно, где он научился таким изощренным ласкам?» – подумала она, но тут же отбросила эти мысли, почувствовав, как в душе ее зашевелился червячок ревности. Счастье подобно хрустальному сосуду, и если его уронить, оно разбивается на тысячи осколков. Надо обращаться с ним с величайшей осторожностью.
В доме царила тишина. Куда ушел Ник? Она завернулась в одеяло и спустилась на кухню. Там его тоже не было, и огонь в очаге потух. Из ванной вылили воду и убрали ее под лестницу. Рядом с миской на столе лежала записка:
Милая Серина!
Мне надо выйти по делу. Ложись в постель, и я тебе приснюсь. А когда вернусь, разбужу тебя поцелуем.
Ник.
Серина улыбнулась и прижала записку к груди. Наверное, это любовь, иначе отчего так колотится сердце? Опасное это чувство – оно лишает разума и делает человека уязвимым.
Свое платье она обнаружила на стуле. Одевшись, она спрятала волосы под чепчик, чтобы больше походить на служанку. В этой части Лондона не стоит привлекать к себе внимание. Лютер может ее узнать. Эта мысль сразу испортила ей настроение.