Всадники объехали церковь, расположенную в рощице недалеко от главного здания. Потом возвратились, не останавливаясь, пересекли лужайку и направились к воротам.
Мерлин нахмурился. Он мог бы поклясться, что различил профиль Феликса под широкополой шляпой, но в конце концов это мог быть кто угодно. Правда, интуиция подсказывала, что он не ошибается. Кто еще будет бродить по ночам возле дома? Феликс, по-видимому, решился отомстить.
— Приходи. Я буду готов к встрече, — пробормотал Мерлин про себя, вкладывая клинок в ножны. — Даже если мне придется все ночи напролет проводить у окна.
Тем временем, Синара лежала без сна, опершись на подушки, Эстелла сидела рядом, сжимая застывшую руку дочери.
— Мерлин — куда лучшая партия, чем Феликс, дорогая. Если станешь его женой, Брендон и я будем обеспечены на всю жизнь и никому из Хоторнов больше никогда не придется беспокоиться о деньгах.
Она остановилась, заметив непокорный блеск в сине-зеленых глазах девушки:
— Конечно, твой отец был благороден, но едва сводил концы с концами. Мы бедны, Синара.
— Мама, значит, ты решила продать меня тому, кто больше даст, чтобы уплатить долги?
Губы Эстеллы нервно дрогнули:
— Ты собиралась выйти за Феликса, чтобы спасти брата, так что какая разница? Мерлин и Бренд не враги, это больше, чем может предложить Феликс. Если я зерно припоминаю, Бренд его не выносит.
— Феликсу это безразлично, — отозвалась Синара, приглаживая влажные волосы. — И кроме того, что если Мерлин убийца? Война изменила его, превратила в холодного безжалостного человека. Неужели ты хотела бы видеть меня женой преступника?
Эстелла с новой силой вцепилась в пальцы дочери:
— Non… нет, дитя мое. Я сердцем чувствую, Мерлин не мог сделать этого. Только порочный до мозга костей человек способен убить собственного отца. Мерлин любил Росса.
Синара отодвинула подушки и легла пониже. Мать подоткнула одеяло вокруг нее.
— Любовь! Ха! — процедила девушка.
— Я, твоя мать, люблю тебя, как Росс любил Мерлина, — заверила Эстелла.
— Это еще не доказывает невиновность сына.
— Синара, я не хочу тебя заставлять…
— Но уже дала разрешение на этот брак. О, мама! Синара отвернулась:
— Значит, у меня нет выбора!
— В глазах света ты падшая женщина, поскольку провела с ним ночь. По крайней мере он готов исполнить свой долг.
Помолчав, Эстелла добавила:
— Кроме того, Макс так высоко ценил Мерлина. Не может быть, чтобы он полностью ошибся.
— А мои чувства значения не имеют, — невыразительно пробормотала Синара больше себе, чем матери. — Я только пешка в чужой игре.
Сердце сжало острой болью, на душу давила свинцовая тяжесть, от которой не было спасения.