— Что это было? — задыхаясь, спросила она Бобби, пытаясь усмирить Суоллоу. Юноша, подъехав ближе, схватился на поводья кобылы, удерживая ее на месте:
— Вы хорошая наездница. Другая на вашем месте упала бы. Кобыла могла понести.
— Кто это?
— Помешанный Жан, деревенский дурачок. Он похож на большую летящую птицу, и все из-за этого широкого серого плаща.
— Он ужасно напугал лошадь, когда кинулся ей под ноги.
— Жан всегда был странным.
Тишину внезапно нарушил тонкий, жуткий вопль, от которого кровь застыла в жилах. До всадников, постепенно отдаляясь, донеслись зловещие слова, которые выкрикивал Жан на бегу:
— Смерть посетила Блек Рейвн и снова посетит еще не раз! Души мертвых не успокоются, пока тайна не будет открыта!
На светлую поляну словно опустилось траурное облако, и Синара, вздрогнув, обменялась с Бобби тревожными взглядами. Но тот лишь пожал плечами:
— О, Жан считает, что может предсказать будущее, бедняга! Не обращайте на него внимания, миледи.
Решительно кивнув, Синара направила кобылу к тропинке, ведущей назад, в Блек Рейвн. Но хотя Жана считали безумным, его мрачные предсказания запали в душу, разрешили счастливо начавшийся день. В лесу было тихо, и только ветки потрескивали в отдалении, словно под напором ветра. Синара могла бы поклясться, что Жан нарочно испугал лошадь. Но почему?! С чего бы кому-то специально бросаться под копыта скачущих коней, да еще в лесу, где много дорожек!
Утро было окончательно испорчено, и Синара немедленно повернула Суоллоу к конюшне.
— Что бы ни делал Жан в лесу, я рада, что моя кобыла не пуглива. Нет времени размышлять о случившемся — нужно немедленно начинать генеральную уборку. Все же она могла поклясться: Жан знал, что они будут проезжать по той полянке.
Синара забыла о странной встрече, как только погрузилась в нелегкую работу по приведению в порядок многочисленных помещений замка. Заплесневелые порванные занавески и драпировки сжигали, ковры выбивали, пока в них не осталось пыли, полы натирали до блеска, а окна мыли. Неделю спустя после отъезда Мерлина в Лондон Синара провела целый вечер, решая, что еще предстоит сделать для возвращения огромному холлу былого блеска. Пришлось позвать Брембла, чтобы обсудить, как лучше вымести паутину из древних потолочных балок — задача, требующая немалого мужества, поскольку от пола до потолка было не менее двадцати футов.
Но в самый разгар споров в комнату поспешно вошла Эстелла, одетая лишь в тонкий пеньюар. Кашемировая шаль сползла с плеч. Синара поняла, что мать крайне расстроена — она никогда не выходила из спальни в подобном виде. Лицо пожилой женщины было смертельно-бледным, в больших карих глазах застыла тревога.