Утро было чудесным. Легкие облачка плыли над верхушками деревьев. Звонко щебетали птицы, и на прогалине, как звезды на темном небе, белели подснежники.
Леони была метрах в двадцати от меня. Она даже не поздоровалась со мной. Лишь неподвижно стояла, не сводя с меня глаз. Помпе тоже не шевелился, разве что поводил ушами. Одну руку Леони неуклюже прижимала к сердцу, точно пытаясь не дать ему вырваться из груди.
– Доброе утро, Леони, – сказала я.
Прошло еще несколько секунд. Наконец она кивнула и ответила на своем ломаном шведском:
– Добрый утро, Берта.
– Похоже, сегодня будет чудный день, – сказала я.
Вдруг она подбежала ко мне и быстро прошептала:
– Очень мало время… Здесь не долго. Там ждут… – Она показала рукой в сторону замка и добавила: Скоро проснуться… моя тетя…
– София?
– Да, София…
Она дышала возбужденно, как в лихорадке. Я попыталась успокоить ее, сказав, что за несколько минут ничего не случится, но она замотала головой.
– Нет, не долго… никогда нельзя долго…
И вдруг робкая улыбка тронула ее губы. Я улыбнулась в ответ. Мы посмотрели на Помпе, который вилял хвостом и радостно тявкал.
– Помпе очень нравится гулять меня, – сказала Леони.
– Да, он тебя любит, это видно.
Она ласково улыбнулась Помпе. Я предложила немного посидеть на солнышке, но Леони никак не могла успокоиться.
– Не знаешь, который время?
– Половина пятого. А когда обычно встает София?
– В разный час. Никогда не знать… Всегда в разный час…
Но когда я села на камень, покрытый мягким мхом, она подошла и села рядом. Я спросила, как долго она собирается пробыть в Замке Роз, и она нервно ответила:
– Долго. Может, всегда.
– Значит, тебе нравится в Швеции?
– В Швеции?
Она посмотрела на меня удивленно. Вопрос и в самом деле был глупым: что Леони видела в Швеции, кроме Замка Роз?
– То есть в замке, я хотела сказать.
– Да, хорошо. Очень хорошо. Спасибо.
И вдруг она начала говорить. Слова полились сплошным потоком, но на таком корявом шведском, что разобрать смысл было почти невозможно. Я попросила ее говорить на родном языке. Сама я по-французски объяснялась неважно, но то, что сказала Леони, поняла довольно хорошо.
Она тотчас перешла на родной язык и торопливо рассказала все, что было на сердце. Почему она так испугалась, увидев меня. Дело в том, что в замке водилось привидение. Она спросила, знаю ли я об этом. Я покачала головой.
Она задумчиво кивнула. Сама она тоже ничего не замечала, хотя способна видеть то, чего не видят другие. О привидении ей рассказала София, которая сталкивалась с ним дважды. Леони казалось, что это, мягко говоря, странно: София совсем не походила на человека со способностями к мистике. И суеверной она тоже не была. Она не верила в Бога, хотя могла притвориться религиозной, когда считала нужным. Католичку Леони это возмущало до глубины души.