Я поняла, что Аксель хочет вернуться к своей работе, но он пока ни словом не обмолвился о моем «брате». А мне нужно было знать, что ему известно об исчезновении Каролины, и я без обиняков спросила его об этом. Однако он ничего не знал и не имел к этому никакого отношения. Все произошло слишком быстро и неожиданно.
– Карл мне ничего не говорил. Он вообще к нам не заглядывал перед тем, как уйти из замка. Так что Вера тоже ничего не знает.
– А Сигрид? Я могу с ней встретиться, как вы думаете?
– Конечно. Я спрошу ее, если хочешь.
– Спасибо. Послезавтра я уезжаю, и хотела бы успеть с ней поговорить.
Аксель обещал устроить встречу как можно скорее, и на следующее утро, на второй день Троицы, я получила от Вещей Сигрид приглашение на чай. Меня ждали к трем часам.
Она приняла меня в своей мастерской, находившейся в одной из башен. Сигрид всегда вставала в восемь, и к тому времени, когда я пришла, она проработала уже полдня, но совсем не выглядела уставшей. Скульптура, которую она сейчас лепила, стояла на вращающейся подставке посредине комнаты. Она была накрыта простыней.
Последний раз я видела Вещую Сигрид в прошлом году, на большом приеме в честь ее дня рождения.
Тогда же я увидела ее картины, которые она написала раньше – до того, как ослепла. Они произвели на меня неизгладимое впечатление. Так же как и она сама.
Сигрид встретила меня в просторном балахоне до пят, какие носят художники. На голове у нее был берет со сверкающей пряжкой и ярко-голубым пером. Выглядела она фантастически! Хорошо, что она не видела меня, такую невзрачную.
Взяв мои руки, она сказала, что помнит меня очень хорошо. Потом подвела к чайному столику, показала на стул и предложила сесть. Никогда бы не поверила, что она слепая. Двигалась она быстро и уверенно. И даже чай разлила сама, отослав служанку.
Пока она занималась чаем, я рассматривала ее руки. Она их явно не щадила. Несмотря на кажущуюся хрупкость, это были руки труженицы, от них веяло энергией и силой. И надежностью.
Она села за стол напротив меня и посмотрела мне прямо в глаза. Трудно было представить, что она ничего не видит. Скорее было такое чувство, будто она видит меня насквозь.
Однажды Арильд сказал, что Вещая Сигрид умеет «рисовать тишину». Вообще-то раньше она была глухой, и, что удивительно, слух вернулся к ней тогда, когда она ослепла. Арильд объяснял это так: человек с такой невероятной силой воли, как у нее, не должен пользоваться всеми чувствами одновременно. Если бы она могла и слышать, и видеть, она бы попросту сожгла себя.
– Ну, что ты скажешь, удалось мне уловить тишину? – спросила она с улыбкой.