Наиболее удобным укрытием казалась картинная галерея. Кроме того, это было ее самое любимое место в Даннелли. Огромные гобелены с изображениями сцен из средневековых легенд и писанные маслом портреты предков семьи Данн придавали галерее какой-то неповторимый облик. Закрыв за собой массивную дверь, Кенна облегченно вздохнула. Очевидно, ни один из гостей не обнаружил эту комнату, так как в большом, облицованном белым мрамором камине огонь не горел. Кенна несколько минут ворошила угли, надеясь найти жар, прежде чем философски пожала плечами.
Галерея тянулась почти на пятьдесят футов и была разделена мебелью на три части. Когда в камине горел огонь, Кенна всегда устраивалась в среднем помещении, поближе к огню. Сейчас же, осознав, что ей суждено мерзнуть, где бы она ни села, она выбрала самый дальний от двери угол и устроилась на софе. Взглянув на часы, Кенна решила дать Ивонне еще тридцать минут. Возможно, к этому времени Рис или Ник вспомнят, что Ивонне нельзя оставаться в зале до полуночи, когда по традиции все снимут маски.
— Очень плохо с их стороны обещать позаботиться об Ивонне, а потом исчезнуть, — бормотала она себе под нос. — Я их не прощу.
Десять минут показались Кенне вечностью. Она с трудом боролась со сном. Устроившись поудобнее, она все же решила немного вздремнуть, успокаивая себя тем, что ее закрывает спинка софы.
Кенна не знала, сколько времени она спала, когда ее разбудил возбужденный шепот. Она почти забыла, где находится, и чуть было не выдала свое присутствие, попытавшись сесть. Непорядочно молчать, когда другие думают, что они одни, но когда не слышишь, о чем говорят, разве это подслушивание?
Разговор между мужчиной и женщиной велся тревожным шепотом и мог продолжаться очень долго. Покусывая нижнюю губу, Кенна пыталась представить, сколько времени уже прошло, и мысленно уговаривала гостей уйти. Со своего места она не видела часов на камине, и ей ничего не оставалось, как осторожно выглянуть под прикрытием спинки софы. Она сняла шляпу и медленно приподняла голову, бросив быстрый взгляд на каминную полку. В то же самое мгновение голоса стихли.
Думая, что ее обнаружили, Кенна поспешила изобразить на лице виноватое выражение и повернулась в сторону, откуда слышался шепот. Увиденное внезапно вызвало у девочки настоящую бурю самых разных чувств. Сначала Кенна испытала облегчение — мужчина и женщина не видели никого, слившись в поцелуе. Но тут же гнев и ярость захлестнули Кенну. Это Викторина, встав на цыпочки, припала губами к губам Риса.
У Кенны все болезненно сжалось внутри, и она еле успела зажать руками рот, чтобы не закричать. Это был поцелуй не друзей, а любовников, и она жалела, что уже достаточно взрослая, чтобы понять разницу. Маленькие ладони Викторины были скрыты в темных волосах Риса, а его длинные пальцы гладили ее спину.