Когда они остановились, чтобы дать отдых лошадям, Мэгги помогла принести воду и накормить их. Она перебралась через камни и побрела через ручей туда, где лошади не могли добраться до воды, пока были привязаны к фургону. Опустилась на колени на берегу и стала пить из ледяного ручья, зачерпывая воду ладонью, смыла пыль, осевшую за полдня на лице и шее.
Сквозь полуопущенные веки своим отстраненным взглядом Коннор наблюдал за ней. Он не сделал попытки помочь ей и ничем не показывал, что у него могло возникнуть такое желание. Ему только надо было прислушаться к собственным онемевшим конечностям и ноющим мышцам, чтобы понять, как больно Мэгги, и все же она ни разу не пожаловалась ни тогда, ни на протяжении всего остального путешествия.
Когда Коннор объявил, что они остановятся на ночлег, Мэгги, как он заметил, не испытала особого облегчения, просто согласилась. Довольно неуклюже спустившись на землю, она начала собирать хворост для костра и, следуя указаниям Коннора, сосновые ветки, чтобы сидеть и спать было помягче. Она же принесла воду для кофе, пока Коннор готовил еду из копченой ветчины и бобов. Он показал ей, как испечь хлеб из кукурузной муки на сковородке над костром, и Мэгги стоя смотрела ему через плечо, пока он суетился у огня.
— Можешь присесть, Мэгги, — сказал ей Коннор. — Сейчас тебе пока нечего делать.
— Если я сейчас сяду, то потом уже ничего не смогу делать.
Он продолжал возиться с готовкой, но улыбнулся:
— Ты собираешься есть стоя?
— Если понадобится, — философски ответила Мэгги. В конце концов она нашла компромисс, прислонившись к стволу раскидистой сосны, и так ела. Даже после такого небольшого перерыва в движении она почувствовала себя так скованно, что с большим трудом вымыла посуду и сковородки. Когда Коннор резко велел ей лечь на постель, которую приготовил для нее. Мэгги повиновалась, не обратив внимания на его тон. И почти мгновенно уснула.
На следующее утро дразнящий аромат кофе, дымящегося под самым носом, разбудил Коннора. Мэгги стояла рядом с ним на коленях, свеженькая и улыбающаяся, и протягивала ему кружку с кофе. Ему пришло в голову, что он бы с удовольствием просыпался так каждое утро всю оставшуюся жизнь — даже без кофе.
Он медленно сел, потер глаза и переносицу указательным и большим пальцем. Взял в одну руку кружку, а второй провел по всклокоченным волосам.
— Ты намерена меня избаловать?
— Нет, — ответила Мэгги, искренне удивленная его вопросом и ворчливым, почти сердитым тоном. — Я намерена проявить о тебе заботу. Как ты обо мне вчера. — Мэгги откинулась назад, на пятки, и расправила юбку на коленках. — Спасибо за то, что закончил вчера остальные дела и дал мне поспать. Я намеревалась больше помогать, но…