— До свидания, Коннор, — тихо сказала она, но словами не все можно выразить. — Спасибо. — Все остальное, что ей хотелось сказать, застряло у нее в горле.
— До свидания. — Он забрался в фургон и дернул повод.
Мэгги смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, но он ни разу не оглянулся. Она медленно повернулась, увидела Дансера, наблюдающего за ней из окна, и вошла в хижину.
— Похоже, тебе не так уж хотелось с ним расстаться, — заметил он, пристально глядя на нее. — Он знает о ребенке?
Мэгги не удивил его вопрос. Ребенок и был той причиной, по которой Дансер позволил ей остаться, и она рассчитывала на то, что он догадается о ее положении и отзовется.
— Нет, не знает.
— Он отец?
— Да.
Дансер полез в карман и вытащил кисет с табаком. Отщипнул немного и заложил между нижней губой и зубами, прижимая языком.
— Будь я проклят, если понимаю, что происходит, — произнес он. Бросил кисет на стол. — Помоги мне внести эти продукты в дом. Можешь сунуть свои вещи под кровать и развесить на тех крючках у очага. Тебе теперь нет смысла занимать чердак. Через несколько месяцев ты не сможешь карабкаться по лестницам, это уж точно.
Мэгги не карабкалась по лестницам, но зато делала все остальное. Все лето она работала рядом с Таббсом, за исключением тех случаев, когда он работал на своем участке. Он редко чего-то требовал от нее. Но возлагал на нее надежды. Не просил ее делать то, чего не делал сам, а также не просил делать то, чего она раньше никогда не делала, не научив сперва.
Именно так Мэгги научилась стирать одежду в ручье, не позволяя ей уплыть по течению, и колоть щепу на растопку, не отрубив пальцы на ногах. Она носила воду и пекла хлеб. Подметала пол, чистила стойло, мыла уборную. Научилась пользоваться кислотой, чтобы отделять золото Дансера от руды, не обжигаясь при этом. Собирала чернику и малину и научилась их заготавливать. Полола, мотыжила и собирала овощи в огороде Дансера и обнаружила, что часть собранного шла на стол, другая часть — в погреб, а еще часть исчезала в месте, которое не было видно из хижины. Однажды она проследила за Дансером, когда он увез картофель, и обнаружила его самогонный аппарат. Именно тогда она узнала о том, что он гонит самогон.
Сперва ей казалось, что она все время испытывает усталость. Дансер клялся, что она нашла бы способ спать, даже опираясь на мотыгу. Мэгги валилась на его узкую кровать, как только посуда была убрана и вымыта, и крепко спала к тому моменту, когда Дансер забирался по лестнице на чердак.
Мэгги не могла точно сказать, когда все изменилось, только знала, что изменилось. Постепенно она осознала, что больше не засыпает по-кошачьи где попало, что у нее хватает сил работать с большей отдачей, что в какие-то вечера она снова зажигает лампу после того, как Дансер уходит спать.