— Жаль, что ты не нашел нужной комнаты.
Он только зарычал в ответ, равнодушный к этой лести. Надел свою вечернюю сорочку и заправил внутрь полы, щелкнул подтяжками, сел в кресло и надел носки и туфли.
Моррисон Джеймс разглядывал его платье. Дорогое. Возможно, удастся заставить этого человека внять разумным доводам.
— Послушайте, это не то, что вы думаете. И в любом случае вам ведь не захочется увидеть свое имя в газетах, правда? Будьте благоразумны и позвольте нам этим заняться.
Посетитель перестал вдевать запонки и уставился на доктора испепеляющим взглядом:
— Так вот как это работает, а? Шлюха крадет у клиентов, а вы рассчитываете на то, что мы слишком испуганы или смущены, чтобы заявить в полицию?
Он закончил возню с запонкой и расправил белоснежный рукав на предплечье, затем застегнул его на запястье.
— Я кажусь вам испуганным? — спросил он. — Или смущенным?
Ни на один из этих вопросов ответа не последовало. Он отметил, что его собеседникам было явно не по себе.
— Ваша шлюха — а вы меня поймете, если я усомнюсь в ее невинности, которую вы изобразили, — оказалась неожиданно очень хороша в постели, но она не стоит двенадцати тысяч долларов.
Ожерелье миссис Холл порвалось, и жемчужины рассыпались по полу.
Моррисон Джеймс в изумлении сел на постель, У Миган просто отвисла челюсть.
— Вам не здесь следует работать, — сказал он им. — Сейчас в Театре Уоллека как раз идет пьеса, которой бы пригодились ваши таланты. — Мужчина надел фрак, провел рукой по волосам и повернулся к двери. Но перед выходом остановился. — Мне все равно, найдете ли вы девушку, но советую вам отыскать мою сумку, черт возьми.
Миссис Холл пришла в себя, когда он уже вышел в коридор:
— Погодите! Я же не знаю, где вас искать.
— Я сам знаю, как вас найти.
— Но ваше имя… было бы… то есть…
Скупая улыбка на его губах была полна угрозы.
— Холидей. Коннор Холидей. — Он с удовлетворением увидел, что имя произвело впечатление. Закрывая дверь, он услышал, как доктор сказал:
— На этот раз ты влипла, Лиза.
Тот же вечер, другая точка зрения
Она заблудилась. Если бы ей приказали это сделать, она бы ответила, что это невозможно. Она выросла в этом городе и считала, что хорошо знает улицы и бульвары, переулки и дворы именно в районе Манхэттена. Правда, она не ходила по ним пешком, но, по ее мнению, была достаточно наблюдательной и часто отмечала в качестве ориентиров некоторые здания и конторы, когда проезжала по улицам в кебе или в семейной коляске. Ей свойственно было обращать внимание на окружающее, и она немного этим гордилась.