– Женщинам не положено курить.
Лючия потянулась к свече, стоявшей на их столе.
– Вот именно, – сказала она, зажигая сигарету, затем откинулась на спинку стула и с улыбкой посмотрела на потрясенную Элену.
Внешне они были похожи, у обеих были черные глаза и темные вьющиеся волосы, как и у их отца, но на этом сходство заканчивалось. Элена была хрупкой, с мягким характером и болезненным идеализмом, чего никогда не было в Лючии. Возможно, поэтому она и полюбила эту девушку за три месяца, которые прожила здесь. Несмотря на то, что Элена принимала участие во всех дворцовых церемониях, а Лючию скрывали совсем в другой части дворца, им удавалось встречаться. Одинокие и лишенные общества, она стали тайными подругами.
– Знаешь, я не думала, что полюблю тебя, – вырвалось у Лючии, когда она выпустила вверх струйку табачного дыма.
– В самом деле?
– Да, я приехала уже готовая тебя возненавидеть.
К ее удивлению, Элена рассмеялась.
– Я тоже не хотела любить тебя, – призналась она. – Когда мы встретились и ты оказалась незаконнорожденным ребенком папы, я тебя возненавидела. Я не знала, что у него есть еще одна дочь, кроме меня.
Лючия усмехнулась:
– Ничего удивительного. Никому обо мне не известно.
– Но мне стало так весело после твоего приезда! Слушать твои рассказы, узнавать обо всех необычайных поступках, которые ты совершила, а я бы никогда не посмела...
– Слушать, как рассказывают о жизни другие, Элена, – в этом нет ничего хорошего, – перебила Лючия. – Жизнь так богата и приятна! И очень коротка. Надо участвовать в празднике жизни самой, а не смотреть на него с дворцового балкона.
Элена с сомнением нахмурилась и протянула руку к сигарете:
– Дай мне попробовать.
– Если ты никогда раньше не курила, тебе не понравится, – сказала Лючия, протягивая ей сигарету. – Вдохни только чуть-чуть, – предупредила она, но было уже поздно.
Закашлявшись, Элена отмахнулась от дыма и поспешно вернула сигарету.
– Это, – сказала она с содроганием, – тот самый опыт, без которого я предпочитаю обойтись. Просто ужасно.
– В некоторой степени, – согласилась Лючия.
– Зачем ты это делаешь?
– Полагаю, потому что мне этого не позволяют.
– А что еще ты совершала из того, что тебе запрещено?
– Почти все, – призналась она, не зная, стоит этим гордиться или нет.
– Разве твоя мать не возражает?
– Мама? – Лючия улыбнулась, вспоминая, как Франческа посещала ее в пансионе.
Ее мать обладала невероятным обаянием, никого не оставлявшим равнодушным. Лючия и сама поддавалась ему. Она обожала мать. – Трудно понять, что на самом деле думает мама.