– Я не люблю его. Я его даже никогда не видела, но должна выйти за него замуж. Папа настаивает на этом браке.
– Не уступай Чезаре.
– Не могу! Все уже устроено. Договоры подписаны. Приданое выплачено. Венский конгресс сохранен, мы заключим мир с Австрией, и Болгери станет союзником Англии. И я ничего не могу сделать, чтобы помешать этому. Это мой долг.
Лючия пожалела, что не знает, как успокоить сестру. Но какое утешение можно найти, когда тебя насильно выдают замуж за человека, которого ты не любишь? Она заговорила о другом:
– Но все-таки, чувствуя себя запертой в клетке, ты не убегаешь и не совершаешь дерзких поступков и не доводишь Чезаре до бешенства.
– О, я не знаю, – с грустной улыбкой сказала Элена. – Вот я здесь вместе с тобой, не так ли? Хотя думаю, мне больше никогда не представится случай сделать что-то недозволенное. – Она помолчала, задумчиво глядя на Лючию. – Почему ты никогда не подчиняешься папе? Делаешь то, что тебе запрещено?
Лючия открыла было рот, но поняла, что не знает ответа. Она задумалась, собираясь с мыслями.
– Я не люблю скуки и покоя, а нарушение правил возбуждает меня и доставляет удовольствие, – помолчав, сказала она. – И еще мне нравится преодолевать препятствия, хочется делать, казалось бы, невозможное.
– И когда ты нарушаешь правила, папа невольно вспоминает о твоем существовании.
При этих словах сестры Лючия застыла. Для наивной девушки, избавленной от тревог и забот, почти ничего не знавшей о жизни, Элена была очень проницательна.
– Это тоже – призналась Лючия и затянулась сигаретой.
Выпустив дым, она добавила:
– Почему он притворяется, что меня не существует?
Лючия отвела глаза, чтобы не видеть сострадания на липе сестры. Какая ирония – всего лишь несколько часов назад она сама жалела молодую девушку.
– Впрочем, не имеет значения. – Ее голос звучал резко. – Мне это безразлично.
– Нет, это неправда. Но если это хотя бы немного утешит тебя, знай: папа большую часть времени не помнит и о моем существовании. Антонио позволяется делать все, что он хочет, а я не могу ни пойти куда-нибудь, ни сделать что-нибудь. Папа даже не разрешает мне бывать на балах, пока мне не исполнится восемнадцать. До твоего приезда мне временами казалось, что я сойду с ума.
– Я оказалась во дворце только потому, что Чезаре сомневался, как ему со мной поступить. Он рассчитывал, что его дворцовые стражники не будут спускать с меня глаз. – Она замолчала и с многозначительным видом огляделась. – Как ты думаешь, это помогло?
– Боюсь, что нет, – улыбнулась Элена.
– Я не позволю, чтобы мной управляли как марионеткой.