— О-о… — протянула Анни, озадаченная всеми этими проблемами, связанными со смертью мужа. Она поставила тарелки в раковину. — Спасибо, что напомнил. Я проверю это в понедельник.
Харпер отнес свою тарелку в раковину. К запаху кофе и бекона примешивался слабый запах крема. Детского крема, вдруг вспомнил он. Ей всегда нравился этот запах и шелковистость кожи, которую давало его употребление. Ему тоже.
Но он не хотел погружаться в подобные воспоминания.
— Хочешь, я просмотрю бумаги Майка прямо сейчас.
— Я не могу просить тебя об этом. — Анни отодвинулась, почти отпрянула от него, словно испытывала неловкость от того, что он рядом.
Харпер прекрасно понимал, что она чувствует. Ему вообще не следовало появляться здесь. Ему надо было остаться в городе, заниматься своей работой. Но он тут же отогнал подобные мысли. Если бы он не приехал проводить в последний путь единственного брата, то мучился бы потом от чувства вины долгие годы.
— А ты и не просила. Это я предложил. Просто скажи мне, где они лежат. Или ты не хочешь, чтобы я вмешивался?
Сердце Анни неистово колотилось.
— Нет, — быстро сказала она. А вдруг он соберется и уедет? Она не позволит ему уехать, пока все не встанет на место. Настолько, насколько это возможно теперь. От страха и собственной вины у нее свело желудок. — Нет, спасибо за помощь.
Ей надо было удержать его здесь, хотя бы ненадолго, пока она не возьмет себя в руки.
— Все бумаги в столе, в кабинете. Я тебе покажу.
Она провела его в кабинет и указала на письменный стол.
— Он держит… держал все наши бумаги в большом ящике.
Когда Харпер наклонился, чтобы выдвинуть ящик, она придвинулась ближе и ткнула пальцем:
— Там и страховка, и бумаги на ферму и на машины…
Харпер отступил назад. Этот знакомый запах снова одурманил его. Воспоминания пульсировали в его крови мощными горячими толчками. Так не пойдет. Что бы он там ни спрашивал о ее синяках, это сейчас не имело значения. Майк мертв. И Харпер вдруг ощутил до неприличия остро и невольно, что сам он жив. И черта с два он ее бросит.
— Послушай, — сказал он хрипло. — Мне нужно домой, в город. Почему бы мне не взять бумаги с собой и не просмотреть их у себя? Я тебе сразу же сообщу, как только приведу все в порядок.
Облегчение. То было первое чувство, охватившее Анни. Стыд был вторым. Стыд за чувство облегчения, что он уезжает.
Если он возьмет бумаги, у него будет повод вернуться. Возможно, она тем временем наконец придумает, что же сказать ему. Она действительно должна была поговорить с ним сейчас, пока Джейсон наверху. Она не отпустит Харпера, не сказав ему правды о том, что случилось десять лет назад.