Он прихватил зубами сосок, и Хлоя запрокинула голову.
– Хлоя.
Она смотрела в его потемневшее от страсти лицо.
– Не вздумай оставить меня вот так, Доминик, – прошептала Хлоя.
– Не оставлю, – сказал он. – Это выше моих сил.
Он стянул с себя белую полотняную рубашку, расстегнул черные панталоны. Хлоя впервые увидела своего возлюбленного обнаженным. Он оказался еще прекраснее, чем Хлоя себе представляла. Тело поджарое, мускулистое, жилистое, необычайного изящного сложения. Хлоя помнила скульптурную выпуклость мускулов его груди и плеч с той памятной ночи, когда обнаружила неизвестного мужчину в своей гардеробной. Подживающие шрамы не изуродовали его, просто казались отметиной судьбы.
Доминик прищурился. Хлоя не могла отвести от него глаз, горя желанием. Крепкие мышцы четко обрисовывали нижнюю часть торса и ноги. Она сделала над собой усилие, чтобы дышать ровнее. С губ ее едва не сорвался стон предвкушения, когда он направился к ней.
Она протянула к нему руки. Доминик перехватил ее пальцы, едва они коснулись твердых мышц его живота. Она видела, что он борется с собой. Что желает ее, но не хочет лишать девственности.
Высвободив пальцы из его рук, Хлоя откинулась на подушки, приняв соответствующую позу.
– Доминик, – прошептала она, – я хочу тебя.
Доминик не мог ею налюбоваться. Ее чарующий голос ласкал слух. Потаенные уголки ее тела манили, он не мог дождаться, когда наконец ощутит ее всю. Он жаждал войти в нее, смакуя каждое мгновение.
Не было времени, чтобы насладиться сполна. И вряд ли это время у него когда-нибудь будет.
Он помнил, что нельзя выдать свое присутствие, но это лишь усиливало желание, делало еще острее наслаждение. Ради обладания этой женщиной стоило пойти на любой риск. Сильная. Прекрасная, любящая.
Он лег рядом с ней. Ее синие глаза сияли.
– Хлоя, ты сводишь меня с ума, – сказал он, сокрушенно покачав головой.
– Разве ты не был безумцем, когда я впервые повстречала тебя?
Он сжал ее в объятиях.
– Ну а теперь я окончательно лишился рассудка.
Она ласково провела кончиками пальцев по его могучим плечам.
– А я тогда кто?
Он снова уложил ее на подушки.
– Моя возлюбленная.
Она вся пылала под его возбужденным телом.
– Я больше не в силах терпеть, – прошептала Хлоя. – Не мучай меня, Доминик.
– Будь терпеливей, – прошептал он, почти касаясь губами ее нежной плоти, хотя сам был не уверен, что сможет так уж долго проявлять терпение сам.
Его жезл напрягся, коснувшись ее шелковистого бедра, отяжелел, налился кровью.
Любовь к Хлое напомнила ему о том, что ничто человеческое ему не чуждо.