– Слишком поздно для сожалений, не находишь? – процедила она сквозь зубы. – Тебе с самого начала следовало забраться в какое-нибудь другое окно. – Хлоя натянула одеяло до самого подбородка.
– Жаль, что так получилось. Могло быть совсем по-другому, – бросил он. – Что ж, придется жить с тем, что есть.
– Как все запутано, – прошептала Хлоя.
– Хлоя. – Он был разгневан.
И неудивительно. Его жизнь катилась под откос. Он представлял для нее опасность.
– Не стоит беспокоиться обо мне, Доминик, – язвительно произнесла Хлоя. – Мой сундук и предметы туалета всегда к твоим услугам. Можешь заворачиваться в мои нижние юбки, сколько душе угодно.
Ее обида и досада показались ему и страшно несправедливыми и заслуженными одновременно. Но не было времени утешить и успокоить ее, объяснить, как много она для него значит. Он в последний раз окинул ее взглядом, поднялся с кровати. В глазах ее стояли слезы. А может, ему показалось? Только бы она не плакала. Иначе он вернется в постель и останется до утра.
– Не вылезай из постели, Хлоя.
– А что, нельзя? Боишься, что я вытолкну тебя в окно?
Он поцеловал ее на прощание. Хорошо, хоть к ней вернулось чувство юмора.
– Постарайся уснуть, – сказал он с нежностью в голосе.
– Пошел ты…
Он поспешил скрыться в гардеробной. Не в силах уйти, Доминик остановился, потрепал Ареса по голове.
Пес не шелохнулся, только проводил его взглядом. Как показалось Доминику – укоризненным.
– Господи, – прошептал Доминик, – мой собственный пес и тот против меня.
Он взобрался на подоконник. Прохладный ночной ветерок овеял его разгоряченное лицо. Если у Хлои есть хоть капля здравого смысла, она крепко запрет окно после его ухода и впустит Доминика, лишь когда он будет в состоянии предложить ей хоть какое-то будущее. Или прикажет срубить дерево, по которому так удобно пробираться в ее покои. Сам он не сможет держаться от нее на расстоянии.
Доминик перекинул ногу за подоконник, перелез на ближайшую ветку. Он страдал из-за невозможности вернуться к Хлое. Что же до его душевного состояния и силы духа, то Доминик ни разу не чувствовал себя бодрее с той самой ночи, когда его попытались зарезать. Теперь он мог всего себя посвятить мести. Однако на сердце у него кошки скребли.
Хлоя знала, что если когда-нибудь влюбится, то влюбится по уши, со всей страстью, на которую способны Боскаслы. И уж конечно, выберет себе самый неподходящий предмет любви. Само собой, роман будет не из гладких. Она сидела, сокрушаясь и оплакивая свою судьбу добрых полминуты, все еще ошеломленная его уходом и тем, что произошло между ними.