– Он последний представитель древнего рода. Об этом я знаю больше, чем ты. Он не захочет, чтобы этот род оборвался, а земли вернулись короне. Такие люди готовы пойти на все, чтобы иметь наследника. Несмотря на твое предательство, узнав правду, он никогда не забудет, что ты – его единственный сын.
Дэвид замер, обдумывая услышанное.
– Ну так сколько, по-твоему, у нас времени?
– Ему около пятидесяти пяти лет. Если ты права, в чем я сомневаюсь, то мне не скоро еще придется решать подобные проблемы.
Дэвид сказал это непринужденно, но Кристиана почувствовала перемену. Она достаточно знала его, чтобы представить, какая буря бушует в его душе.
Он понял, что Сенлис когда-нибудь может принадлежать ему. Он снова начал ждать. А ждать он умел. Кристиана протянула руку и погладила его.
– Мне нравится быть с тобой, и меня не страшит долгое ожидание. Я люблю тебя. И благодарю Бога за нашу любовь. Меня всегда будут согревать твое тепло и доброта.
– Вся та доброта, что ты видишь во мне, – это лишь отражение тебя самой, девочка моя. Ты делаешь меня лучше, чем меня создал Господь.
– Неправда. Как странно, что ты до сих пор не понимаешь некоторых своих черт.
– Они бы вообще не проявились, если бы не ты.
Она начала возражать, но выражение его лица остановило ее. Возможно, он и прав. Разве его любовь не помогла ей узнать себя так, как она никогда бы не смогла узнать сама?
Двое мужчин протащили мимо них кровать, и это зрелище вернуло ее к действительности.
– Пожалуй, только любовь может заставить забыть то, что мы видели здесь, – сказала она.
Он покачал головой.
– Я знаю темные стороны человеческой души гораздо лучше тебя, Кристиана, и картины войны – далеко не самое страшное. Но любовь – грозный соперник. Возможно, даже единственный.
На какое-то мгновение в его глазах отразилось все, как тогда, в ночь их воссоединения. Она увидела и темные силы, и способность сдержать их. Да, Морван был прав. В Дэвиде, кроме доброты, есть и много всего иного.
– Ну, тогда давай любить друг друга, раз уж нам это дано, Дэвид. Я хочу, чтобы любовь стала нашим домашним очагом, который всегда будет жарко пылать. Я не хочу снова гадать, не было ли это иллюзией, за которую мы цеплялись в нашем отчаянии.
– Это была не иллюзия. Ты покорила мое сердце задолго до того, как я обнаружил тебя здесь, и оно твое навсегда. Я не из тех, кто, завладев чем-то ценным, упускает это из рук.
Его поцелуй, неторопливый и властный, напомнил ей о пережитых ими минутах страсти. Наконец, чуть отстранившись, он сказал:
– Давай уйдем отсюда и отправимся домой. Несколько человек замерли, глядя на влюбленных. Но Кристиана не смутилась.