— Не говорите так, — предупредил он.
— Поворачивайте назад. Я уверена, что там все успокоилось.
— Будь я проклят, если послушаюсь, и пошли они к черту! Когда чернь раздражена до крайности, она не успокоится так быстро, пока заправилы не отдадут приказ.
— Если вы не собираетесь вернуться в Хейфорд, то куда мы едем?
— Туда, где можно высушить одежду и передохнуть, зная, что никто не перережет тебе горло. Я отвезу вас в Стейверли.
— Стейверли? — Она посмотрела на него глазами, полными недоумения. — О нет. Я запрещаю. Я не поеду туда. Как герцогиня Эвердон я приказываю вам развернуть карету.
— Для человека, который заявлял, что не держится за свое новое положение, вы очень быстро вошли в роль. В данный момент меня не волнуют ваши дворянские привилегии. Я подозреваю, что толпа на улицах — дело рук капитана Брута. Стейверли — ближайшее место, где вы будете в безопасности, и вне зависимости от вашего желания я отвезу вас туда.
Они выехали на берег. Дальше дорога шла вдоль кромки моря. Шуршание волн сливалось с шумом дождя. София сидела, сердито прикусив губу, и не замечала стекающих по ней водяных капель, хотя промокла насквозь.
Их встретили закрытые ворота Стейверли, но тут же к ним вышел пожилой мужчина.
— Никто не приезжает сюда, — приговаривал он, кланяясь, пока Эйдриан тащил лошадей.
— Познакомьтесь, — герцогиня Эвердон. Старик заглянул под поля капора:
— Мисс Роли! Никто не предупредил, что вы приедете, ваша светлость.
— Решение оказалось внезапным, Мартин, и к тому же принадлежит не мне.
Мартин посмотрел на дорогу:
— А где же ваша прислуга? В доме только я, ваша светлость. Вы знаете, что случилось после герцога…
— Мы одни, — уточнил Эйдриан. — В Хейфорде произошли неприятности. Вы сказали, дом закрыт? И никого из слуг?
— Только я, если угодно ее светлости…
— Тогда мы сами все сделаем. Заприте за нами ворота и сходите на ближайшую ферму купить еды. — Он протянул старику несколько шиллингов. — Сегодня вы заночуете здесь. Если кто-то попробует войти, доложите мне.
Добрых четверть мили дорога кружила по заброшенному парку, прежде чем упереться в особняк в стиле Тюдоров. Следы запустения — высокие сорняки — свидетельствовали, что долгое время никто не занимался поместьем. Слышался шум моря, видимо, скалы начинались сразу за садовой калиткой.
Эйдриан помог Софии сойти. Она не спешила спрятаться под навесом, а осталась стоять под дождем, разглядывая полуразрушенный фасад.
— Мы проводили здесь каждое лето, когда я была девочкой.
— Какой прекрасный дом! Почему ваш отец позволил ему превратиться в руины?