— Не только. Мы оба знаем, что существующая система также охраняет привилегии.
— Ваши привилегии, герцогиня, — напомнил Эйдриан. — Реформа же предполагает изменения не в интересах лордов. И уже слышны голоса за перемены.
— И вы действительно верите, что их можно остановить? Если бы вы лично не были заинтересованы, то тоже голосовали бы против реформы?
Он встретил ее взгляд.
— Почему вы спрашиваете меня?
— Я спрашиваю, потому что вы на самом деле верите в то, о чем говорите. И еще потому, что вы человек, преданный Веллингтону.
— Другими словами, я подхалим? К сожалению, должен признать, что те из нас, кому предстоит выбрать собственный путь, таковы в той или иной степени.
Она опустила глаза:
— Извините.
— Не стоит. Вопрос справедливый. Я не формирую мое собственное мнение или личность, стараясь завоевать покровительство сильного человека. Веллингтон тотчас бы вывел меня на чистую воду. Я не всегда согласен с ним или с министрами и высказываю собственные аргументы. Тем не менее, если вы спрашиваете, голосую ли я порой за положение, с которым не согласен, ответ — да. Политика — цепь компромиссов. И если вы спрашиваете, приносит ли мне пользу мое главное согласие с лидерами партии, снова ответ будет — да.
Сам не зная почему, он говорил более резко, чем хотел. Она с возрастающей подавленностью наблюдала за ним. У него создалось такое ощущение, что он открыл ей больше, чем хотел, и что она поняла про него нечто такое, что он сам для себя пока не уяснил.
— Вы, должно быть, думаете, что я непоправимо испорчена, — вздохнула она. — Инфантильность, эгоцентризм, обида на жизнь многое убили во мне. Какой несправедливостью кажется вам то, что женщине, у которой на уме только приемы и наряды, дана власть, принадлежащая Эвердону.
— Я не собираюсь судить, справедливо такое положение дел или нет. И я вовсе не думаю, что у вас в голове только приемы и наряды. Честно говоря, мне лишь однажды довелось лицезреть вас в состоянии, которое можно отнести к разряду «непоправимой испорченности», и больше ни разу, когда дело доходило до серьезных вещей. Что касается вашего эгоцентризма, я думаю, вы зализывали раны, о которых я ничего не знаю.
— Не знаете? Я смотрю на вас и ловлю себя на мысли: если бы я могла выбрать свой собственный путь, то уже только один он залечил бы мои раны или по крайней мере сделал их менее болезненными.
Ее слова выбили его из колеи. Он не ожидал, что призраки, с которыми он повстречался здесь, напомнят ему о горестях его собственной жизни.
Эйдриан поднялся.
— Я пойду переоденусь. Если я буду одет не слишком официально, когда вы в следующий раз увидите меня, то вам придется простить меня, так как я не уверен, подойдет ли мне что-то из гардероба герцога.