Чуть позже, когда боль стала почти постоянной, Луговая Трава засунула Пламени между зубов кусочек оленьей шкуры, велев ей прикусить его. Это было сделано для того, чтобы Пламя не прикусила себе язык. Сияющая Звезда завязала один конец ремня из сыромятной кожи вокруг врытого в землю столба, а другой, с узлом на конце, протянула Пламени.
— Тяни за него, — сказала она ей.
То же самое она проделала и с другим ремнем, продолжая нежно и мягко разговаривать с Пламенем, говоря ей о ее ребенке, который скоро появится на свет, и о той радости, которую испытает Пламя после этого.
Пламя почти не слышала того, что говорила ей Сияющая Звезда, но сам звук ее голоса был для нее единственным успокаивающим фактором во всей этой ситуации, поэтому она целиком сосредоточилась на нем. Ее живот, ее спину, все ее тело будто разрывали на части руки демонов.
Внезапная боль поменяла свой характер, а давление усилилось. Луговая Трава устроилась между ног Пламени, готовясь принять ребенка, и приказала Пламени тужиться изо всех сил. Наконец малыш Пламени появился на свет. Он завопил, даже не до конца покинув утробу матери, наполняя воздух своими яростными криками, пока Луговая Трава вытирала его красное личико.
Отрезав пуповину, Луговая Трава аккуратно положила младенца на живот Пламени. Глядя на сына, на ее собственное чудо, Пламя дрожащими пальцами коснулась его влажной темноволосой головки.
Блаженство охватило ее душу, когда она дотронулась до крошечной ручки, глядя на пять маленьких пальчиков с миниатюрными ноготками. Новорожденный закричал и ударил ее маленькой ножкой. Пламя рассмеялась в ответ.
— Теперь ты бьешь меня снаружи? — проговорила она. — Это что-то новое для нас обоих.
Когда ребенок был обмыт и завернут в теплую пеленку, его положили на руки матери, и та посмотрела на него с восхищением. Да, это был ребенок из ее сна. У него уже отчетливо проступали черные как воронье крыло волосы отца и его прямой дерзкий нос Его подбородок казался упрямым, но Пламя затруднялась определить, был он отцовским или ее. Туманные голубые глаза смотрели прямо на нее — глаза, которые никогда не потемнеют, а станут такими же блестяще-голубыми, как и ее собственные. Это был ее сын, плод любви ее и Ночного Ястреба. Сердце Пламени растаяло от любви и гордости…
В тот самый момент, когда родился его сын, Ночной Ястреб внимательно слушал гонца, только что прибывшего в поселение и рассказывающего о несчастье, постигшем племя Черного Котла и их братьев, южных шайенов. Не прошло и месяца, как солдаты из форта Лайон, которые сами предложили им мир и защиту в зимнее время, напали на поселения южных шайенов и арапахо и убили многих из них. Возглавлял солдат белый вождь, Орел — так индейцы прозвали полковника Чивингтона.