— Вы разговаривали с Айвором, не так ли? — Мэри, не переставая, теребила руками фартук.
— Да, — прямо ответила Сорча. — Разговаривала, только не с ним самим, а с его призраком.
— Боже милостивый! — со стоном служанка опустилась на кровать и закрыла руками лицо. — Он добивается, чтобы нас повесили за наше преступление!
— Вовсе нет! — Мэри изумленно подняла глаза. Сорча подошла к ней и положила руку на плечо. — Успокойся. Айвор вовсе не добивается чьей-нибудь смерти.
— Но тогда почему же он никак не покинет замок? Поверите ли, иногда я просто чувствую его присутствие. Уверена, что он наблюдает за мной.
— Единственное, чего он хочет, так это, чтобы люди узнали наконец правду. Ведь именно по твоей милости его смерть считают позорной.
— Но если я признаюсь и открою правду, меня повесят. И моего мужа тоже. Не могу же я сказать, что мы вдвоем убили дядюшку своего господина. Я должна до конца своих дней держать в секрете то, что произошло той ночью, пусть это и мучительно. Но, по крайней мере, я жива, а не гнию в могиле со страшными следами веревки на шее.
— Мне кажется, это нельзя назвать убийством. Разве ты или твой муж хотели убить сэра Айвора?
— Нет, конечно! Но он мертв. И умер из-за драки в ту самую злополучную ночь, будь она трижды проклята.
— Дело-то вовсе не в драке. По-моему, умер он из-за того, что спал с чужой женой, а потом попался. — Мэри покраснела, услышав эти слова. — Ни тебя, ни твоего мужа не повесят из-за того, что случилось той ночью. Это оказалось роковой, трагической случайностью.
— Если Айвор так считает, зачем он появляется в нашем замке, зачем преследует меня?
— Здесь он умер. Его душа не может успокоиться, потому что все с таким презрением и насмешкой вспоминают его. Сэр Айвор был горд, и слышать, что когда-то он напился до того, что вывалился из окна, потеряв штаны, и разбился насмерть, — выше его сил. Думаю, что это твой разъяренный супруг выбросил сначала его труп, а следом и одежду.
— Вы правы, миледи. Дэвид так и поступил. Вы уверены, что нас не повесят? Это безумие мучает меня: так хочется прощения и успокоения. Сорча нахмурилась:
— Ты хочешь сказать, что даже не исповедовалась у священника и не просила отпущения грехов?
— Нет, — едва слышно пробормотала Мэри. —
Он тоже Керр и обязательно кому-нибудь проболтается.
— Но тебе придется признаться, и только тогда мучения твои закончатся. Подумай о бедном Айворе, и решимости сразу прибавится. Представь, сколько он выстрадал, скитаясь здесь, вместо того, чтобы наконец успокоиться навеки. Как он мучился, зная, что весь клан стыдится его, презирает, и все это результат лжи и лицемерия. — Сорча взяла Мэри за руку и вывела из комнаты. — Ты должна поговорить с Руари прямо сейчас.